Странные вещи - Эли Браун

Вскоре фермер выскочил из дома и побежал к ним через двор, неся свертки из газетной бумаги. Клевер заметила, что левую руку он бережет, прижимая к боку. Приблизившись, он подал пироги через забор – красивые, каждый размером с воробьиное гнездо, с кружевом из потемневшего ягодного сока по краям. Несса развернула свой, сложив руки ковшиком, чтобы не уронить ни крошки.

– Глазам не верю, уж не полковник ли это Ганнибал Фурлонг? – воскликнул вдруг фермер.

Несса так набила рот, что не могла ответить, но Ганнибал уже и сам спрыгнул с повозки и отсалютовал.

– К вашим услугам.

– Я был стрелком в восьмом полку, сэр. Сражался в ущелье Чалмера.

– Свет не видывал более храброго полка, – одобрительно сказал Ганнибал. – Тот натиск сломал оборону Бонапарта на южном фронте. Но мы дорого заплатили. В тот день мы потеряли слишком многих.

– Двое моих братьев пали рядом со мной, – сказал фермер. – По одному с каждой стороны. – Он дотронулся до своей руки. – Меня тоже задело, но я выжил, уж не знаю, как так вышло.

Обернувшись, он посмотрел через плечо на парня на крыше.

– Это правда, что снова надвигается беда?

– Уф! – пропыхтела Несса, по подбородку у нее тек сироп. Она уже успела прикончить половину своего пирога. – Батюшки, до чего же вкусно, лучше прежнего.

– Мы прилагаем все усилия, чтобы следующее сражение стало окончательным и решающим, – сказал Ганнибал.

Перевернув пирог, Несса поцеловала его слоеную корочку.

– Кто тут самый сладкий? Конечно, ты!

Дети, окружив отца, не сводили глаз с говорящего Петуха. Несса запихнула в рот последний кусочек, корча уморительные рожицы ребятне. Малыши завизжали от восторга, пытаясь спрятаться за отцом.

– Вы живете в раю, – подмигнула она им. – Хоть пироги не могут вылечить все болезни, но стараются изо всех сил.

Паренек на крыше перестал стучать молотком и стал наигрывать на губной гармошке задорную мелодию. Даже овца подняла голову, пытаясь понять, откуда доносятся птичьи трели. Клевер было страшно подумать, что станет с этой мирной усадьбой, если разразится война.

– Ну-ка, брысь, – шуганул отец ребят, и они понеслись к амбару, где тут же начали тузить друг друга ботвой от репы.

Фермер подергал себя за бороду, подбирая нужные слова.

– А что вы собираетесь делать, – он прочистил горло и перешел на шепот, – с синим дьяволом?

– На этот раз все будет по-другому, солдат, – пообещал Ганнибал.

Больше фермер вопросов не задавал, а когда Несса попыталась расплатиться, покачал головой.

– Я не приму денег от друзей Ганнибала Фурлонга.

Полковник вытянул шею и горделиво махнул крылом, но Клевер не поняла, что было во взгляде фермера – восхищение или страх.

– Прошу прощения, мне надо дров наколоть, – с этими словами фермер повернулся и стал загонять детишек в дом.

Вернувшись в фургон, Несса спросила:

– А что такое синий дьявол?

Ганнибал заговорил, когда ранчо осталось далеко позади.

– Это то, что наши ребята называли погибелью, бесчисленная армия Бонапарта. Нам до сих пор не удалось выяснить, какая диковина их породила.

Клевер вспомнила рассказ отца о раненых на войне. Константин отказался воевать, но его призвали как полевого хирурга, и он вместе с двумя другими врачами в санитарной палатке боролся за жизнь солдат. Он лишь однажды рассказал об этом, когда Клевер уж очень пристала с расспросами, и, вспоминая его слова, она до сих пор поеживалась: почерневшая костная пила, которую стерилизовали, прокаливая в пламени свечи; вощеная вата, которой он затыкал уши, чтобы не слышать криков.

Однажды, когда вооруженные силы ОША отвоевали долину Грендель, на операционном столе Константина оказались и французские солдаты.

– Мы обработали раны двадцати, а может, тридцати пехотинцев из числа погибели. Военнопленных, – рассказывал Константин. – И я убедился, что о них говорили правду: все они были одним и тем же человеком.

– Как близнецы? – спросила Клевер.

– Не бывает таких похожих близнецов, – ответил Константин. – У каждого из accablant родинки, шрамы, линии на ладонях были одинаковыми. Это был один и тот же человек… воспроизведенный многократно. Но все они чувствовали и страдали. Каждый из них.

– Как же вы победили бесчисленную армию? – спросила Несса.

– А правда, как? – переспросил Ганнибал. – У тебя все лицо в пироге, деточка.

* * *

Подъезжая к лесу близ Пастушьего ручья, путешественники встретили лесоруба на расшатанной телеге, нагруженной поленьями.

– Вам лучше объехать этот лес, девочки! – крикнул он издали. – Там прячется гнус!

– Что за гнус? – уточнила Несса.

– Окаянное племя! – дровосек подгонял своего мула, и тот изо всех сил тянул телегу в сторону Роуз Рока. – Кто же еще?

– Но который из них? – крикнула Несса ему в спину. – Стервятник? Барсук?

Дровосек не ответил, спеша поскорее добраться до города.

– С каждым годом их все больше становится… – Несса принялась рыться в ящике под сиденьем, где хранились ее вещи. – Адские твари, сварганенные из каких-то обрывков. Они шпионят за живыми и обо всем, что узнают, доносят старой ведьме в горах.

– Истинное бедствие, – согласился Ганнибал. – Убивают скот, воруют диковины.

Несса достала из-под сиденья длинный охотничий нож. Храбрясь, она указала подбородком в сторону подлеска.

– Дядя говорил, что это на самый крайний случай… – Она помолчала. – Но сегодня, кажется, можно покромсать гнусов?

– А не лучше ли нам, правда, объехать этот лес? – спросила Клевер.

– Хочешь растянуть поездку еще на неделю?

Клевер не хотела.

– Тогда нам по этой дороге, – сказала Несса сквозь зубы. – Да не трясись ты, людей они обычно не трогают.

Фургон поравнялся с высокой ольхой, и сердце Клевер забилось чаще. На озере Саламандра никто никогда не видел гнусов. Их деревня пряталась в долине, как желудь под осенними листьями. До них даже сборщики налогов никогда не добирались, не появлялись там и гнусы – должно быть, не находили. Но ведь те бандиты их разыскали. Уж не приведут ли негодяи за собой и гнусов? Клевер подумала с горечью, что всю жизнь жила беспечно, под надежным и безопасным покровом отцовского молчания. Теперь все изменилось.

Деревья росли так плотно друг к другу, что девочке на мгновение показалось, что дорога привела их в подземный туннель. Их окутал полумрак, и Несса беспокойно забормотала:

– Мой дядя и волосы стричь умел, и зубы рвал отлично. Но на самом-то деле люди к нему тянулись ради его песен. Иной готов был расстаться со здоровым зубом, лишь бы его голос послушать.