Магнит для неприятностей - Марина Серова

— К сожалению, оно давным-давно не наше. Наверное, переходило из рук в руки, кочевало от одних нерадивых хозяев к другим. Что там от него осталось, одному Богу известно.

— Твои опасения, к сожалению, не беспочвенны. Ведь все мы знаем, что в ту пору не церемонились особо и не берегли собственность, нажитую другими и попавшую в руки незаслуженно. Устраивали в церквях клубы, конюшни или амбары для зерна. А поместья, зачастую, и вовсе разрушали. Но это только в первые годы после революции, пока были в состоянии эйфории и буйного ажиотажа. Потом эта нездоровая тенденция пошла на спад. Недвижимость стали ценить гораздо больше, а также начали использовать по назначению, вернее пытаться. Так что, будем надеяться, здание, построенное твоими предками, уцелело, благополучно пережило все годы лихолетья, а также последующие десятилетия нерадивого хозяйствования. И нам будет от чего оттолкнуться и на что ориентироваться в поисках. Но это странно, что Лидия Дмитриевна не оставила тебе четких инструкций или хотя бы намеков, в каком направлении нужно искать. Разве нет?

— Знаешь, я думаю, что прабабушка просто не успела рассказать мне самую важную часть. Возможно, она разволновалась или просто не рассчитала собственные силы, этого нам уже не узнать. Но неожиданно, прямо во время разговора она потеряла сознание и не приходила в себя достаточно долгое время. Да, я даже успела испугаться и вызвать «Скорую помощь». Но пока врачи добирались в нашу глухомань, она умерла. Правда, перед смертью прабабушка Лида пришла ненадолго в сознание. Она успела прошептать лишь только несколько слов и сразу умерла.

— Так, и что же это были за слова? Люди зачастую перед смертью говорят самое важное.

— Возможно, ты права. Но у меня сложилось впечатление, что прабабушка Лида не успела сказать все, что собиралась. Если, конечно, это был не предсмертный бред, потому что в ее словах не было особого смысла. А также я не вижу, как применить сказанное при поисках клада.

— Ладно, и что она сказала?

— Она открыла глаза, улыбнулась мне на прощание, прошептала, что любит нежно «свою деточку». И велела: «Запомни: в брюках и сапогах». После чего испустила дух.

— И это все? И у тебя возникло ощущение, что Лидия Дмитриевна что-то недосказала?

— Именно так я и решила. Она не успела сказать мне еще очень много важного. И я не успела многое: как я ее любила, как я благодарна им с бабулей за то, что они меня вырастили в нежности и любви. Понимаешь, они умудрились сделать так, что я никогда не чувствовала себя ущемленной сиротой, которую оставили родители. Они успешно заменили для меня и мать, и отца, — голос Анны Степановны сорвался, она замолчала, наклонив голову, и через несколько мгновений я заметила, как она смахивает с глаз непрошеные слезинки.

— Я понимаю, терять близких очень тяжело. Особенно тех, кто нас вырастил и с детства был рядом. На подсознательном уровне нам кажется, что они будут рядом всю жизнь. А потом, когда они уходят, мы понимаем, что время упущено, все безвозвратно ушло. А мы не успели сказать что-то важное. Или не успели чего-то сделать, просто побыть рядом, прочесть новую книгу вслух у постели больного, приготовить любимое блюдо умирающему. Порадовать простой и милой мелочью. Смерть всегда внезапна и безвозвратна, даже если нам кажется, что мы успели подготовиться, морально настроиться.

— Смотрю, тебе тоже доводилось терять близких людей.

— Философы полагают, что наша жизнь вообще большей частью состоит из потерь.

— Наверное, так и есть. Только научиться принимать это слишком тяжело, — горько вздохнула Анна. А потом добавила после небольшой паузы: — Время близится к полуночи, я не слишком тебя утомила рассказами о горестях нашей семьи?

— А также о ее надеждах? — усмехнулась я. — Нет, не переживай, все в порядке. Нам обязательно нужно закончить сегодня обсуждать все это, чтобы завтра начать заниматься расследованиями.

— Конечно, Жень, я все понимаю. Но впрочем, я уже все рассказала. И, кажется, не забыла ничего важного.

— Да, у меня на сегодняшний день есть только один вопрос. Ты пробовала искать, опираясь на подсказки, оставленные Лидией Дмитриевной? Те, что она успела назвать? Понимаю, это не много информации: «В брюках и сапогах!» Трактовать можно по-разному. Но попытаться все равно стоило.

— Да, знаешь, Жень, стыдно сказать, я обыскала буквально все. Перерыла весь дом и перетрясла все вещи, включая прабабушкины и свои собственные. А также те, что остались от бабушки Риты и не были отданы нами на благотворительность. Я искала в сапогах, ботинках, туфлях и даже в тапках. А также в брюках, джинсах, спортивных штанах и пижамах, в которых имелись карманы.

— Еще обязательно нужно было смотреть под подкладкой, а также искать за отворотами и в местах утолщения брюк, например, на поясе. Там частенько прячут важные послания. Особенно в вещах, которые уже не носят, не планируют стирать и хранят просто так, в виде памяти или на всякий случай.

— Я заглянула везде, включая подкладку, и даже простучала каблуки и повытаскивала стельки из обуви. И ничего не нашла, как это ни прискорбно.

— Ладно, тогда как следует понимать подсказку Лидии Дмитриевны? Может, ее стоит трактовать не столь буквально? Не находишь?

— В том-то и дело, что не нахожу, в прямом смысле слова не нахожу ничего, за что можно было бы зацепиться. Ведь если не трактовать буквально, совсем не ясно, что вообще имелось в виду!

— Я даже не знаю, лукавить не стану. Но это очень интересно. И возможно, когда мы начнем поиски или наведем более подробные справки о семействе Острожских, всплывет нечто, что можно будет связать с подсказками. Или от чего оттолкнуться. А пока у меня нет никаких вариантов.

— Тогда давай готовиться ко сну, вечер и так слишком затянулся.

— Да, конечно, давай отдыхать, время позднее.

* * *

Первая ночь в доме Анны ознаменовалась небольшим происшествием. Около трех часов мне послышался шум во дворе. Я выглянула в окно и в свете полной луны заметила неясную тень, мелькнувшую от кустов к крыльцу дома. В первую очередь я подошла к комнате Анны, осторожно приоткрыла дверь и проверила, все ли там в порядке и на месте ли моя подопечная. Ведь женщина могла сама выйти во двор за какой-нибудь надобностью. Анна мирно спала в своей кровати, по случаю душной ночи окно было открыто в режиме проветривания. Я снова выглянула в окно. Легкий ветерок шевелил ветки деревьев и кустов. Полная луна придавала листве легкий серебристый оттенок и освещала газон. На улице было тихо и спокойно, нигде ни следа посторонних.

Возможно, мне просто показалось спросонья? — мелькнула мысль. Но все-таки проверить стоит, тем более что спуститься вниз недолго.

Возле своей комнаты я притормозила на долю секунды, прикидывая, не зайти ли за оружием. Потом подумала, что если внизу никого нет, смотреться это будет весьма глупо. Еще Анна, если проснется, решит, что я специально нагнетаю обстановку, чтобы убедить клиентку в собственной незаменимости.