Разведчики всегда впереди - Максим Афанасьевич Волошин

Что делать? Логика подсказывала, что шансов на возвращение группы мало. Видимо, нужно готовить новый рейд в тыл противника. Но верить в гибель этих замечательных людей просто не хотелось. Где-то в глубине души теплилась надежда: придут ребята обратно…

Разведчики, возглавляемые Корогодовым, вышли в расположение наших войск лишь на шестые сутки. Весть об этом принес телефонный звонок. Командир одной из частей, причем той, где появления разведчиков и не ожидали, сообщил о переходе группой линии фронта.

Едва сдерживая бьющую через край радость, я засыпал его вопросами:

— Сколько пришло? Раненых много? Где они сейчас?

— Все живы и здоровы. Еще и фрица пленного привели.

Через некоторое время лейтенант Корогодов, неимоверно усталый, опустился передо мной на табурет. Чувствовалось, что еще немного — и он заснет. Тогда уже никакие силы не поднимут его.

— Хотя бы кратко, — попросил я. — Детали уточним потом.

Корогодов встряхнул головой, отгоняя усталость, и начал рассказывать.

Когда группа достигла намеченного района, лейтенант убедился, что здесь взять пленного не удастся. Встречались автоколонны, подразделения фашистов. Тогда он решил запросить по радио разрешение на дальнейшее продвижение. Но, как назло, сели аккумуляторы. Корогодов принял решение самостоятельно. Разведчики прошли еще километров десять. Затем — короткая схватка с вражеским патрулем, из состава которого и был захвачен пленный. Но, как докладывал Корогодов, «получился маленький шум», после чего пришлось уходить, причем уходить другим путем.

— Что видели во время рейда? — задал я последний вопрос, понимая, что разведчику все труднее и труднее бороться с усталостью.

— Многое. Главное — фрицы вроде бы отходят. В тыл груженые машины идут, а к передовой больше порожних. Только, товарищ майор, все это перепроверить надо.

Двое суток отдыхала группа лейтенанта Корогодова. Впрочем, это был относительный отдых. В землянку один за другим тянулись гости. Заходили командиры, бойцы. Каждому хотелось своими глазами увидеть смельчаков, которые шесть дней провели во вражеском тылу.

А мы допрашивали пленного, анализировали поступившие разведывательные данные. И чем дольше мы занимались этой работой, тем больше склонялись к выводу: фашисты готовятся к отходу. Так я и доложил Военному совету армии.

— Факты? Какие факты подтверждают ваши предположения? — прервал мой доклад командующий.

— Ночью разведчики видели крупные пожары. Местные жители рассказывают, что гитлеровцы в прифронтовой полосе жгут деревни, угоняют жителей, реквизируют скот.

— Этого недостаточно для окончательных заключений.

— Кроме того, — продолжал я, — разведчики наблюдали усиленное движение транспорта в южном направлении. Участились случаи ведения артиллерийского и минометного огня по площади. Видимо, противник намерен значительную часть боеприпасов израсходовать до отхода.

— Куда будут отходить немцы? — последовал очередной вопрос.

— Судя по всему, попытаются закрепиться на оборонительном рубеже, который проходит севернее и восточнее линии Духовщина, Ярцево. Там готовятся новые позиции.

— Откуда такие сведения?

— Информация поступила от партизан.

Мое мнение полностью совпадало с мнением начальника оперативного отдела штаба армии полковника М. И. Симиновского. Выслушав его доклад, командующий приказал приступить к формированию отрядов преследования.

Непосвященному человеку может показаться, что в сложившейся обстановке остается одно: радоваться. Ведь враг отходит. Дескать, какие еще нужны меры? Ошибочное это мнение. Дело в том, что, хотя отход противника — явление само по себе, безусловно, позитивное, противоборствующая сторона не должна, не имеет права оставаться пассивной. Даже в такой ситуации следует сделать все возможное, для того чтобы нарушить планы врага, нанести ему максимальные потери. Очень плохо, если противник сумеет организованно отойти к новым оборонительным рубежам и закрепиться на них. Какую-то территорию он потеряет, но в военном отношении может выиграть.

А для того чтобы иметь возможность активно вмешаться, превратить отход в отступление, надо было абсолютно точно установить, когда именно фашисты начнут отводить свои войска. Естественно, что эта задача ставилась перед нами, войсковыми разведчиками.

И тогда группа, возглавляемая сержантом А. В. Хорошиловым, врывается в окопы противника и приводит трех пленных. Солдаты 459-го пехотного полка 251-й пехотной дивизии на допросе показывают, что их часть в скором времени должна нажать отход на юг. Уже сданы в Обоз все лишние вещи. Тяжелые огневые средства установлены на сани и волокуши.

Днем позже было замечено, что вражеские связисты кое-где снимают линии связи. Это уже говорило о многом. Ни одно подразделение в условиях войны не может существовать без постоянной связи. Следовательно…

В ночь на 2 марта мы обнаружили, что противник начал отход. Правда, не всюду. Южнее города Белого, где действовала наша 134-я стрелковая дивизия, гитлеровцы продолжали обороняться на прежних позициях. Я предупредил начальника разведки этого соединения, что нужно быть предельно внимательным. Он ответил, что будут приняты все меры. В частности, начальник разведки дивизии доложил, что командир 738-го стрелкового полка готовит разведку боем.

Как я потом узнал, объектом для действий разведчиков была выбрана высота, господствующая над участком дороги Белый — Асташутино. Данные наблюдения говорили о том, что в траншеях и блиндажах находилось до роты гитлеровцев. Подступы к высоте были заминированы и прикрыты колючей проволокой. Расстояние до нее от наших окопов — порядка трехсот метров.

Командир полка подполковник Е. Я. Бирстейн, желая использовать фактор внезапности, решил провести разведку боем без артиллерийской подготовки и начать действия во второй половине дня, когда вражеские солдаты (это тоже подсказало наблюдение) отдыхают в блиндажах. Даже заметив атакующих, наблюдатели не успеют поднять остальных. Для обеспечения действий разведгруппы и закрепления успеха была выделена рота.

В четыре часа дня разведчики, число которых достигало тридцати, выскочили из окопа и без единого выстрела устремились к высоте. Быстро преодолев «нейтралку», они скрылись во вражеских траншеях. Схватка длилась недолго. Гитлеровцы были настолько ошеломлены, что не сумели оказать серьезного сопротивления. Но, как только начала выдвигаться вперед поддерживающая рота, пулеметный огонь врага с соседних участков прижал ее к земле. А еще через минуту подходы к высоте накрыли разрывы мин.

Тем временем, преодолев первоначальное замешательство, противник начал контратаки. Разведчикам, как видно; приходилось туго. Красными сигнальными ракетами они просили огня. Наши артиллеристы вступили в бой. Однако гитлеровцам все же удалось прорваться на высоту. Они пробрались туда по траншеям, которые вели в тыл. К вечеру выстрелы там, где сражались наши разведчики, умолкли. Теперь вражеские минометы обрушились на наш передний край.

Всю ночь продолжалась огневая дуэль. С рассветом она прекратилась. Вскоре из дивизии доложили, что противник оставил занимаемые им оборонительные позиции.

Что же стало с разведчиками, ворвавшимися накануне на высоту? Все до одного выполнили они солдатский долг. Бились до последнего дыхания. В моих записях сохранились фамилии лишь трех из них: Плющенко, Голота, Жанов. Горько было сознавать, каких прекрасных людей мы