Повествование неудачника - Чингиз Абдуллаев

– Откройте коробку, – посоветовал Леонид Дмитриевич.

Бандриевский открыл. В коробке лежали две пачки денег. Две пачки пятисотевровых купюр, плотно пригнанные друг к другу.

– По сегодняшнему курсу это сто сорок тысяч долларов. Вместо подарка, – сообщил Кудлин. – Надеюсь, вам понравился наш маленький презент? Или ваши лейтенанты дарят вам такие «сувениры»?

– Более чем, – улыбнулся генерал, – этот подарок мне очень понравился. Вы всегда были достаточно умным человеком, Леонид Дмитриевич. С вами приятно иметь дело. Завтра я жду свой аванс и ваш список. Аванс может быть даже немного меньше, с учетом вашего сегодняшнего «сувенира». Я постараюсь все уточнить и сразу вам сообщу. А вы имейте в виду мою информацию. Чем меньше будете лично общаться с этим быдлом, тем будет лучше и для вас, и для Валентина Давидовича.

– Я передам ваши пожелания Рашковскому, – заверил его Кудлин.

Генерал пожал ему руку и вышел, бережно прижимая коробку к груди. Если бы он увидел взгляд Кудлина, которым тот проводил своего гостя, он наверняка был бы менее доволен. В глазах Леонида Дмитриевича читалось нескрываемое презрение. Впрочем, самому Кудлину тоже повезло – ведь он не увидел взгляда генерала, которым тот окинул это здание, когда садился в свою машину. В его глазах была бешеная ненависть. Так они и существовали уже несколько лет – один презирал и ненавидел другого, а тот другой ненавидел и презирал первого. И оба считали себя правыми.

В тысячу девятьсот девяносто шестом году у нас в стране прошли выборы президента – если вы, конечно, об этом помните. Ельцина тогда не очень любили. Говорили, что его рейтинг «ниже плинтуса». Хотя его основной соперник лично у меня тоже никаких симпатий не вызывал. Основной выбор был между популистом Ельциным и партократом Зюгановым. Возвращаться в коммунистическое прошлое не хотелось, а демократическое настоящее уже всем обрыдло. И я не пошел на выборы. К этому времени я уже дважды успел побывать в Турции. Да, да, опять в этой проклятой Турции. Куда еще можно было ездить за дешевым товаром и зарабатывать себе на жизнь? Конечно, в эту страну. Я ведь знал татарский, а он достаточно похож на турецкий. Хотя еще лучше устраивались азербайджанцы. У них языки практически не отличаются, и они ловко захватывали самые лучшие места.

Мне, как татарину, иногда даже делали скидки, хотя склады с гниющим бельем и дурно пахнущей кожей заполнялись «челноками» из России, Украины, Молдавии, Польши, Венгрии, других стран Восточной Европы и СНГ. Вы не поверите, но уже через несколько лет на всех крупных турецких оптовых складах сидели наши девочки и бойко говорили по-русски. Турки понимали необходимость «великого и могучего» языка – ведь на нем можно было договариваться практически с любым покупателем, приезжающим из стран СНГ и Восточной Европы. Практично и удобно. Чем учить сразу полтора десятка языков, лучше взять на работу молодую девочку и научить ее турецкому, чтобы она работала переводчицей. Как правило, эти девочки оказывали еще и сексуальные услуги своим хозяевам. Вот такая практичность, все в одном флаконе.

Я три года ездил по этому маршруту. Запах немытых тел перекупщиков, дешевого белья, орущие бабы на границах и в магазинах, мрачные типы в спортивных костюмах, жуликоватые продавцы и наглые таможенники – все это навсегда отложилось в моей памяти. Я не замечал, что похудел на четырнадцать килограммов и стал напоминать вышедшего из тифозного барака больного. Даже после госпиталя я был в лучшем состоянии – у меня тогда не было таких потухших глаз. Я уже привык к тому, что меня мог обмануть любой продавец, оскорбить любой полицейский или милиционер, потребовать взятку любой таможенник или пограничник. Я превратился не просто в «челнока», а стал совсем другим человеком, вечно заискивающим, неуверенным в себе, суетливым и боязливым. Ведь за товар я отвечал своей головой и своим кошельком. Голова моя ничего не стоила, но вот кошелек был мне дорог. Если груз пропадал, я лично возмещал его хозяину полную стоимость и еще неполученную выгоду, поэтому мы тряслись над каждой тряпкой. Ведь большинство из «челноков» ездили в Турцию не от хорошей жизни. Они занимали деньги, брали взаймы под большие проценты, чтобы хоть как-то выкарабкаться из той нищеты, в которую нас загнала наша новая демократическая власть.

В этом плане две страны были для нас особенно значимы – Турция и Китай. Две страны, заполонившие все республики СНГ своим дешевым ширпотребом. Если в начале девяностых, еще по инерции, везли какие-то товары из Польши или Венгрии, то уже с середины девяностых почти все «челноки» переключились на эти две страны. Вы можете мне не поверить, но я точно знаю, что турецкая и китайская экономики резко поднялись за счет миллионов «челноков», хлынувших в их страны. У меня на глазах менялись облики старых районов Стамбула. Сначала маленькие магазинчики в Агсарае, потом более крупные, потом супермаркеты, гипермаркеты и так далее. На месте обычных ночлежек появлялись сначала дешевые отели, а затем и отели более высокого класса. Когда будете в Стамбуле, пройдите по району Агсарая. Раньше это был район маленьких закусочных, дешевых магазинчиков, двухзвездочных отелей, куда европейские туристы почти никогда не заглядывали. Сейчас это район крупных магазинов, хороших ресторанов и пятизвездочных гостиниц. Я смотрю на эту роскошь и вспоминаю, в какой нищете они начинали. Турки и китайцы должны поставить два бронзовых памятника Горбачеву и Ельцину, которые совместными усилиями разорвали и разорили нашу прежнюю страну, обрекли большую часть трехсотмиллионного населения страны на нищету, поставив на грань выживания, и, конечно, помогли турецкой и китайской экономикам так резко подняться. Говорят, что китайские города вдоль российской границы сейчас просто не узнать. Очевидно, там проходят процессы, сходные с теми, которые я наблюдал в Турции. И пока на нашем Дальнем Востоке идет отток населения и города превращаются в руины, сто миллионов китайцев с другой стороны терпеливо ждут, когда мы окончательно обанкротимся и разоримся.

Так продолжалось около трех лет. Я даже выплачивал деньги Алле, которые посылал Ольге. Правда, видеть девочку я не мог. Моя бывшая теща упрямо не разговаривала со мной, когда я пытался звонить им, а Ольга уже успела защитить кандидатскую диссертацию и теперь довольно часто ездила в свою любимую Италию на различные выставки и биеннале. Так что Аллу я не видел больше трех лет. Да, наверное, и не очень рвался увидеть. Мне не хотелось, чтобы Ольга увидела, в кого я превратился. Эта заискивающая улыбка, которая была у меня вечно на лице. Этот взгляд беспризорной собаки, которую каждый может ткнуть ногой или ударить палкой. Может, поэтому любой опытный таможенник сразу вычислял таких, как я, в любой толпе. Я даже начал носить темные очки, чтобы глаза меня не выдавали, но вся моя унылая сгорбившаяся фигура, неуверенная боязливая походка, осторожный шаг выдавали во мне «челнока», которого можно безнаказанно обижать, унижать и обирать. Чем наши доблестные таможенники, пограничники и милиционеры очень искусно пользовались.

Но несмотря на все трудности, я все-таки умудрялся выживать и даже купил себе старый «жигуль». Казалось, что все постепенно налаживается. Помните, я говорил, что познакомился с Ольгой через свою прежнюю подружку Варвару. Она работала учетчицей на нашем заводе, а ее двоюродная сестра училась с Ольгой в одной группе. С Варварой тогда мы расстались друзьями, а через много лет снова встретились. Выяснилось, что она уже давно разведена и воспитывает сына. Мы как-то сразу сошлись. Не нужно было притворяться, лгать, что-то придумывать. Она приняла меня таким, какой я был. Мы случайно встретились у проходной нашего бывшего завода; я подошел туда, чтобы забрать заказ одного из моих прежних знакомых, а она оказалась там, поджидая свою подругу. Конечно, она сильно изменилась – из прежней худощавой девочки превратилась в довольно плотную женщину. Я даже сначала не поверил своим глазам, а потом подошел к ней и заговорил. Вы не поверите, она сразу согласилась со мной поехать, словно специально пришла сюда, чтобы увидеться со мной. С ней было так легко и просто, безо всяких там ужимок и непонятных реверансов.