Ясень и яблоня. Черный камень Эрхины - Елизавета Дворецкая

Потихоньку опускались голубовато-серые сумерки, воздух между небом и землей как будто делался плотнее. Шумные игры и танцы прекратились. Охапки хвороста, украшенные пучками лесных и полевых цветов и белыми лентами, сложили в тринадцать больших куч, образовав круг внутри череды белых камней. Позади него темнела громада Гробницы Бога. Это был большой курган, пустой внутри и служащий своеобразным храмом, нижним противовесом Дома Золотой Яблони на вершине холма. В сумерках он приобрел какой-то особенно зловещий и многозначительный вид, и от взгляда на эту черную гору бросало в дрожь.

Из ворот Аблах-Брега показалась Дер Грейне, державшая в руках большой золоченый светильник, в котором пылал священный огонь из храма. Одетая в белое, с венком из яблоневых ветвей на голове, она казалась прекрасной, как лунный луч, и такой ненастоящей, что все ахнули, хотя наблюдали нечто подобное каждый год. Это была истинная дева Иного Мира, и даже Сэла не узнавала сейчас свою подругу.

Под общее пение Дер Грейне зажгла священные костры, по кругу переходя от одного к другому, и снова исчезла. Сэла, усталая и взбудораженная, всей кожей ощущала, как растет общее возбуждение вокруг нее: все ждали самого важного на этом праздновании.

Из глубин гробницы вдруг раздались удары бубнов, и Сэлу пронизала жуть: это звучало как призыв Иного Мира, как знак открываемой двери.

Толпа вокруг нее содрогнулась и попятилась от круга священных костров в безопасную мягкую тьму.

Ворота Аблах-Брега снова распахнулись, и из них показалась череда белых фигур. В сумерках, при свете костров, под звуки загробных бубнов, они казались посланцами Иного Мира, выходящими из той самой Пылающей Двери, что открывается восемь раз в году. И каждый, кто это видел, переживал заново рождение мира, творимого обрядом на его глазах, в глубинах его собственной души. Это были женщины, числом тринадцать, как тринадцать лунных месяцев в году, из числа самых знатных и мудрых жриц острова Туаль, духовных дочерей Меддви. Все они были одеты в тонкие белые одежды, каждая несла светильник, словно все тринадцать лун года вышли вместе в эту священную ночь. Сэла видела и различала лица – Бресайнех, Торхильд, Фрейунн, Дер Грейне, Рифедды, Даголин, Дуброн и других, – но сейчас никого не могла узнать.

Впереди шла Эрхина. На голове ее был золотой убор с полумесяцем надо лбом, а в руках она держала большую круглую чашу, золотую, с рядом крупных жемчужин по краю. По толпе пролетел вздох благоговения, и Сэла затрепетала. Жемчужную Чашу выносили из храма лишь один раз в году. Дер Грейне рассказывала ей о Чаше Богини: сила Фрейи, чья мудрость равна мудрости Одина, делала Жемчужную Чашу подобием Источника Мимира и позволяла Богине взглянуть изнутри на мир и сплетение его сил. Поэтому Чаша способна делать предсказания: она владеет прошлым, из которого тянутся ростки будущего.

Сначала Эрхина, а за ней другие вступили в северо-восточную часть круга и пошли, двигаясь вслед за солнцем, пока каждая не заняла свое место между двух костров. В ярком свете пламени белое сияние их одежд померкло, но бубны стучали быстрее, и живое биение пламени наполняло все происходящее каким-то торжественным напряжением. Все смотревшие в круг дрожали, и биение бубнов отдавалось у каждого где-то внутри, словно это стук собственного сердца.

Эрхина встала в самую середину и опустила чашу на землю возле своих ног. Подняв руки, она стала призывать духов в каждую из четвертей круга: духов воздуха – в восточную часть, духов огня – в южную, духов воды – в западную, духов земли – в северную. Жрицы повторяли за ней заклинание, и даже со стороны все отчетливее ощущалось, как накапливается сила внутри круга.

Вслед за тем Эрхина призвала Звездный Народ – особых существ, не нуждающихся в теле и пришедших со звезд, хранящих круг и помогающих волшбе. В каждой из сторон круга появилось по столбу призрачного голубоватого света; они чуть заметно колебались, словно под дуновением невидимых ветров, но от них исходило ощущение силы, мудрости, покоя и защиты.

Чудесный круг был создан – теперь он стал крепостью с незримыми стенами, островком между мирами, не принадлежащим ни земле, ни иным мирам, но той священной точкой, где они встречаются. В воздухе висели чуть заметные, голубоватые очертания шара, словно бы до половины зарытого в землю и заключившего в себя площадку Круга и гробницу. Приглядевшись, этот шар можно было отчетливо различить, но стоило сосредоточить внимание на белых фигурах на площадке – и преграда для глаз исчезала, каждая жемчужина на стенках Чаши делалась отлично видна. Ничего подобного Сэла не видела у себя дома, и теперь, в присутствии таких сил, она ощущала остров Туаль серединой земли. Серединой, от которой зависело, будут ли расти трава и зреть плоды во всех уголках обитаемого мира. Все нехорошие чувства, которые Сэла питала к Эрхине, сейчас исчезли: ведь в этой женщине действительно жила Богиня, дарующая жизнь вселенной. И то зло, которое Эрхина порой причиняла, казалось пустяком по сравнению с тем благом, которое она заключала в себе.

– Призовем Рогатого Бога! – хором воскликнули двенадцать жриц, и толпа вокруг площадки ответила невнятным гулом.

Возбуждение, благоговение, восторг и ужас толпы придавали сил тем, кто стоял в кругу, а они направляли эту силу, и тем самым посвященные и непосвященные делались словно бы головой и телом единого существа. Существа, способного говорить с божеством.

– О Солнечный Олень, Рогатый Бог! – протяжно провозгласила Эрхина, и все двенадцать жриц подхватили призыв за ней.

О Солнечный Олень, Рогатый Бог!

Тебя зовем волшебной этой ночью!

Дорогою Луны пусть твой проляжет путь

И приведет в священную гробницу.

Сюда, где в круг священный встали мы,

Где воздух лунным светом околдован,

Скачи, наш Бог, скачи, Владыка Тьмы,

Спеши на встречу радостную, Воин!

Тебя мы древней песнею зовем,

Из чащи леса, из страны туманов.

Пусть загорится взор зеленых глаз,

И пусть Копье сверкнет в могучей длани.

Луна спустилась с неба в час волшбы,

Сосуд бессмертья жаждет обновленья,

Ты здесь, наш Бог, войди в твою обитель,

Где Чаша Смерти станет Чашей Жизни!

Песня Призывания еще не окончилась, когда возле северо-восточного входа в круг появилась высокая черная фигура. Заметив ее, Сэла задрожала так, что едва могла стоять. Она знала, кто это, и она видела перед собой Повелителя Тьмы. Тождество того и другого внушало ей неодолимый ужас, так что даже захотелось убежать. Но некуда было убежать из этой ночи, где Торвард, их Торвард, стал Повелителем Тьмы для Эрхины. Она завладела им и сделала тем, кого хотела видеть. Сейчас это был не Торвард, а существо из мира Эрхины, которое внушало Сэле то страх, то восторженное благоговение, оставаясь чуждым. И Сэла трепетала от ужаса, боясь, что настоящий Торвард никогда не вернется из той страны, куда ушел его дух, пока телом завладел Повелитель Тьмы.

Нет, он справится. Ведь и он – потомок Харабаны Старого. Сорок поколений его предков умели призывать в себя богов и расставаться с ними без вреда для своей человеческой сущности. А еще он – сын Хёрдис. И это тоже не так уж мало…