Как добиться совершенства - Нирай Доун

о моем весе. Я знаю, миссис Эм делает это, потому что даже если Эмили не признает этого, она хочет избавиться от родимого пятна. Больше всего Эм хочет, чтобы оно исчезло.

Она ужасно противоречива. Прячется за капюшонами и волосами, а потом говорит о том, насколько ей все равно, что думают другие люди. Хочет быть невидимкой, но будет обращать на себя внимание, чтобы защитить меня. Притворяется, что ей нет дела до родимого пятна, закатывает глаза, когда мама в очередной раз записывает ее к доктору, но в ее глазах загорается надежда.

Она опускает книгу на колени. Мы обе лежим на спинах, колени согнуты.

— То же самое. Не могу понять, почему мама все время таскает меня на эти приемы.

Ее слова вызывают воспоминания о спортзале. О Тегане. Я отталкиваю их, потому что не хочу думать о нем. О том, что я чувствовала, когда он забил на меня. Я хожу в спортзал только для себя и ничего не поделаешь с мистером Не Появившимся.

Но мои занятия и ее визиты к доктору — примерно одно и то же, так? Мы обе хотим изменить то, что нас определяет. Я знаю настоящий ответ на мой вопрос и то, что она скажет, но все равно спрашиваю:

— Но ты все равно не хочешь пойти? Я имею в виду, просто чтобы посмотреть?

Эм вздыхает.

— Зачем? Чтобы я была похожа на людей вроде Билли Мэйсона? Они придурки, и они всегда ищут причину быть на голову выше других.

Я мгновенно чувствую себя глупо, потому что делаю то, что делаю, из-за людей, как он. Потому что хочу показать им, что я намного больше, чем то, что они думают обо мне.

— Да, но ты должна согласиться, что было бы классно шокировать их, знаешь? — Показать им, что мы настолько же хороши, как и они. Показать матери, что я не лгунья, и что я так же хороша, как и она.

Эм поворачивается ко мне лицом.

— Но так не будет. Люди в целом идиоты. Поэтому мне не нравится никто, кроме тебя и мамы. Есть люди, которые всегда будут наступать на других, и те, которые всегда будут этими ступеньками. Так работает мир, Бел. Фигово, но правда.

Я не верю ей. Не могу. В чем смысл всего этого, если это правда? Но что, если я лгу себе и действительно верю в это? Я думала также, как она, когда впервые увидела Тегана. И оказалось, что я не ошиблась в нем. Эта часть меня разделяет ее точку зрения.

— Я не знаю.

— Поэтому мы так хорошо подходим друг другу. Поэтому мы всегда будем лучшими друзьями. Ты белая и пушистая, в то время как я практичная сучка. Видишь? Идеально.

Затем она садится и бьет меня подушкой.

— Да, ты сучка.

Я скатываюсь с кровати, хватаю подушку и бью ее в отместку. Еще до того, как я осознаю это, мы смеемся как сумасшедшие, колотя друг друга моими подушками. Каким-то образом Эм помогает мне забыть о маме и Тегане.

— Ты проигрываешь, Мэлон.

Делаю выпад в ее сторону, но она вырывает подушку из моей руки и начинает дубасить меня ей. Я падаю на кровать.

— Ты такая обманщица! Я сдаюсь.

Эм снова ложится рядом со мной и смеется, раскрепощенная как никогда. Это заставляет меня грустить о ней.

— Я всегда выигрываю, Бел. Запомни.

Она показывает на себя:

— Практичная сучка.

Я качаю головой, ее слова звучат в моей голове.

— Это хреново… Люди, я имею в виду.

— Знаю, но у тебя хотя бы есть я. — Эмили смеется, заставляя и меня тоже смеяться.

— Ты права. Кому нужны эти придурки?

И я покажу это Тегану. Я появлюсь в зале, будто ничего не случилось. Может, я притворюсь и не покажу. А мама? В моей груди кольнуло. Несмотря ни на что, я всегда буду хотеть, чтобы она любила меня. Я никогда не перестану бороться за это.

Именно в этот момент мой телефон завибрировал от полученного сообщения. Я достаю его и просматриваю текст.

— Мама дома. Пошли, ты остаешься на ужин.

После того, что случилось утром, мне нужна поддержка Эм. Я просто надеюсь и молюсь, что она не скажет ничего о моей утренней пробежке.

— Я не могу поверить, что твоя мама пишет тебе с первого этажа об ужине.

Эм надевает толстовку обратно, пока мы выходим из моей комнаты.

— Даже хуже, я не могу поверить, что ты заставляешь меня ужинать с ней.

— Зачем еще нужны лучшие друзья? — я пихаю ее бедром, когда мы спускаемся вниз. Отец сидит на своем месте в слаксах и футболке, а мама выглядит так, будто это бизнес-ужин. Типичный вечер в семье Конвей.

— Хэй, детка, я не знал, что ты здесь, — отец одаривает Эм своей заразительной улыбкой, и она улыбается в ответ. Вообще-то, он еще один человек, которого она может добавить в свой список людей, которым доверяет, но я не уверена, что она признается мне в этом.

Мама, с другой стороны, нацепила искусственную улыбку на свое лицо. Не то чтобы она берегла ее специально для Эм. Я тоже всегда получаю эту улыбку. Многие люди получают, потому что она никогда не устраивает сцен на пустом месте. Всегда улыбается.

— Эмили, я не знала, что ты к нам присоединишься.

— Да.

Прежде чем все пойдет наперекосяк, я говорю:

— Идем возьмем тебе тарелку, Эм.

Парой минут позже мы возвращаемся в столовую с ее приборами. На столе лазанья, салат и хлебные палочки. Не домашнего приготовления, как вы подумали. Скорее всего, папа забрал их по пути домой. Приготовленное на кухне или в ресторане, я абсолютно уверена, это не входит в мой план питания. По крайней мере, не все из этого.

Я люблю итальянскую кухню. Она моя любимая.

Отец берет порцию и передает блюдо мне. Оно выглядит так хорошо. Пахнет так хорошо, сладкий базилик дразнит мой нос, и я хочу сдаться, но не делаю этого. Я отрезаю себе маленький кусочек сырного рая. Может, дюйм на дюйм. Я не слежу за калориями так, как должна, частично из-за того, что саботировала себя на протяжении всей недели.

Но Теган говорил о порционном контроле. Не отказывать себе во всем, но ограничивать. Это не диета, а изменение образа жизни. Этот маленький квадратик, скорее всего, равен или меньше того, что съест мама, так почему я чувствую себя виноватой?

— Ты там как? — Эм выдергивает меня из моего анализа лазаньи.

Я улыбаюсь