Огненная дева - Дженнифер МакМахон

Тео не поверила этому. Тем более после того, как увидела ее. Девушка оказалась круче, чем она представляла; такая не любит всякое дерьмо и держит наготове нож, чтобы подтвердить это.

Тео улыбается, думая об этом. Возможно, ей тоже следует носить нож в сапоге. Может быть, Ханна решит, что это сексуально.

Она улыбается шире и сильнее: улыбка от края до края. Беспокойство прошло. Голова почти кружится от нового ощущения жизни. Как у ребенка, который только что прыгнул в омут на спор с самой высокой скалы, а потом выплыл, живой и здоровый. Теперь осталось лишь передать деньги Ханне, и дело с концом. Тео скажет, чтобы ей больше не давали больших партий товара для переноски. Это слишком обременительно.

Она мысленно возвращается к шарфу. Может быть, в конце концов, не следует отдавать его Ханне, хотя Тео так кропотливо трудилась целую неделю, – прямая петля, изнаночная петля, ряд за рядом, – уверенная в том, что сам факт вязки шарфа для Ханны как-то соединит их, словно маленькие узелки, вывязываемые на спицах, могут создать сеть, охраняющую от любых опасностей.

* * *

Они познакомились три месяца назад в Эшфордской библиотеке, в биографической секции. Тео высматривала книги о Ф. Т. Барнуме[7], а Ханна рылась на полках.

– Вы не видели ничего об Уильяме Дженсене? – спросила она.

– О ком? – переспросила Тео, глядя на девушку перед собой. Она была немного ниже Тео, в джинсах, шлепанцах и черной футболке. Ее волосы были зачесаны назад в жалком подобии «конского хвоста», а солнечные очки с зеркальными линзами красовались на лбу.

– О Дженсене… знаете, о том парне, который построил мукомольню в этом городе. Вы знаете, что его жена и сын были убиты? – Она выждала паузу, потом распахнула глаза и добавила низким, зловещим голосом: – Обезглавлены.

Она провела пальцем по горлу, чтобы усилить впечатление.

– Ого, – сказала Тео. – Я и не знала.

– Абсолютная правда. Просто поразительно, сколько мрачных историй происходило в этом городе, – тех, о которых не рассказывают в школе, – приходится копать, чтобы найти их. Я тут вроде эксперта. Двойное убийство Дженсенов так и не было раскрыто. Полицейские думали, что это сделал сам Дженсен, но у него было железное алиби. Бедный мужик так и не пришел в себя. Я провожу исследование о старых преступлениях в Эшфорде для летнего курса социологии. Но ничего не могу найти здесь о Дженсене.

Тео посмотрела на полки.

– Э-э-э… Кажется, за углом есть секция, посвященная местной истории.

– А, ну конечно. Спасибо! – Ханна завернула за угол, вышла с книгой и устроилась на стуле. Тео села напротив нее. Ханна потрескивала костяшками пальцев при чтении, вытягивая по одному пальцу, а потом резко сгибала их и надавливала сверху: поп, поп, поп.

– Прощу прощения, – сказала она, когда заметила, что Тео смотрит на нее. – Это неприятная привычка, но она помогает мне сосредоточиться. Чаще всего я даже не замечаю, что делаю.

– Все в порядке, – успокоила Тео. – У всех есть дурные привычки.

Ханна какое-то мгновение пристально смотрела на Тео, словно оценивая ее.

– Но только не у вас. Вы не похожи на девушку, у которой есть хотя бы одна дурная привычка.

Ее тон показался неожиданно игривым. Могла ли Ханна что-то заподозрить? Неужели ей удалось заглянуть в сокровенные мысли Тео, в которых той было трудно признаться даже самой себе?

Тео рассмеялась и посмотрела на открытую книгу, которую держала в руках.

– У меня их целая куча.

– Дурных привычек? И даже неприличных?

– Может быть. – Сердце учащенно забилось, пока Тео гадала, что произойдет дальше.

Возможно, на этом все закончится. Девушка просто встанет и уйдет. На самом деле, это и к лучшему, внушала себе Тео. Это реальная жизнь, а не безумный роман или артхаусное кино. Девушка уйдет, а Тео сдаст свою книгу, отправится домой и закажет ужин на дом для себя и мамы. Обычная вечерняя процедура по пятницам.

Девушка закрыла книгу по истории Эшфорда, но продолжала смотреть на Тео.

– Знаете одну из моих дурных привычек? Коктейль из шоколадного солода. Почему бы нам не познакомиться поближе? Я угощаю, но в обмен вы обещаете открыть мне хотя бы одну из ваших дурных привычек.

Тео почувствовала, как к лицу приливает краска.

– Заметано, – сказала она.

– Меня зовут Ханна, – сообщила девушка и встала, а потом взяла Тео под руку, когда они выходили из библиотеки.

* * *

Ханна была второкурсницей в колледже Двуречья и изучала социологию.

– Я поступила в колледж и вообще решила заниматься социологией только из-за того, что там преподавал доктор Майлз Сандески, – объяснила Ханна за шоколадным коктейлем.

Они сидели лицом к лицу в зеленой виниловой кабинке в кафетерии «Кофейная чашка», старом алюминиевом павильоне на углу Старк-стрит и Спрюс-стрит. Тео не бывала здесь раньше, потому что, по словам мамы, местная еда была «отложенным сердечным приступом». Арочный потолок был выкрашен в бирюзовый цвет, стены покрыты черной и оранжевой керамической плиткой, а пол – черно-белым линолеумом в шахматную клетку.

Кроме шоколадных коктейлей, Ханна заказала порцию жареного сладкого картофеля, которую они разделили пополам.

– Доктор Сандески написал книгу о том, как истории, которые мы рассказываем друг другу, могут создавать для общества героев и преступников. Там есть потрясающий материал о культурных мифах с примерами героев и антигероев, – сказала Ханна. – Книжка называется «Принцесса и слон». Ты ее читала?

Тео покачала головой.

– О, господи! – Ханна широко распахнула глаза и театрально приоткрыла рот. – Нам нужно сразу же отправиться ко мне; я дам тебе свою. Ты должна ее прочитать! Это великая книга, она меняет жизнь. На самом деле у меня два экземпляра: в твердой и в мягкой обложке.

Поэтому они отправились на квартиру Ханны, расположенную в одном из больших кирпичных зданий по другую сторону улицы от колледжа. Это были старые дома для фабричных работников, превращенные в квартиры и апартаменты, одни сохранились лучше, другие – хуже. Ханна жила в хорошем доме, но, даже несмотря на капитальный ремонт, в здании пахло старыми кирпичами и сырым деревом.

– Это запах истории, – сказала Ханна, когда Тео сделала замечание. – Или, может быть, запах призраков. Говорят, что мой дом посещала Анна Боровски, одна из фабричных девушек, которые здесь жили. Она забеременела уже в шестнадцать лет и выбросилась из окна на верхнем этаже.

Тео поежилась, и Ханна довольно кивнула.

Квартира Ханны была маленькой, но опрятной, выдержанной в бледных тонах. На потолке оставались открытые деревянные балки, в гостиной сохранилась кирпичная отделка. Квартира выглядела так, словно сошла со страниц каталога интерьеров; приятное место для студенческого жилья.