Третий должен уйти - Владимир Колычев

Чисто на территории, а на душе сплошные завалы. А тут еще и Козьмин из больницы выписался.

Он уже все знал и без моих объяснений: Митрич доложил. Да он и сам знал о сделке с Лешим, даже добро дал на это дело, правда, под полную мою ответственность.

— И что делать будем? — глядя куда-то мимо меня, спросил Платон Андреевич.

Он и раньше выглядел неважно, а сейчас и вовсе сдал. Бледный весь какой-то, рука ледяная. Дела на заводе — хуже некуда, но ему нельзя волноваться, вот он старался не выходить из себя, поэтому и смотрел мимо меня.

— С газом и электричеством не все так страшно, — сказал я. — Завтра свет будет, а послезавтра газ. По бартеру рассчитаемся, договоренность есть.

— Завтра свет?

— Завтра.

— И газ?

— Послезавтра.

— Ты договорился?

— Ну, пошли навстречу. Все понимают, какая ситуация в стране. Да и кирпич людям нужен. Если по бартеру… Запустим линию, дадим стране угля…

— А людям чем платить?

Я опустил голову. С зарплатой полный швах. И ничего съестного нет, чтобы хоть как-то с рабочими рассчитаться.

— Леший деньги вернул? — Козьмин старался держать себя в руках, но голос уже задрожал.

— Нет… Кинул меня Леший.

Лично я в этом уже не сомневался, но поверит ли мне Платон Андреевич? Я ведь мог быть в доле с бандитами, ничего удивительного, если он так думает.

— И что теперь делать?

— Я накосячил, мне и решать.

— Как?

— Пойду разбираться.

— С кем, с Лешим?

— С ним.

— Не боишься?

— Боюсь.

Страшно было выяснять отношения с бандитами, но я все-таки решился. Платон Андреевич уже во мне разочаровался, и я больше не «пан». Но еще и не пропал. Может, и вынесет нелегкая…

Жаркий выдался денек — мертвый покой в небе, звенящий зной на земле. Так было днем, но и к вечеру ничего не изменилось, хоть бы облачко на небе появилось.

А Лешему хоть бы хны. В баньке он с братвой закрылся, отдых у него — холодное пиво, женщины. Он должен был ждать меня в летнем кафе у кинотеатра, но там я увидел его знакомого качка, который когда-то вырубил Миху. Вася Кайло смерил меня надменно-спокойным взглядом, пренебрежительно усмехнулся и повел к машине. Через четверть часа я уже был в бане, которая находилась на территории торговой базы.

Зашел в раздевалку с одной стороны, а Лиза появилась с другой. Туника на ней из простыни, волосы мокрые, лицо без косметики.

— Привет! — поздоровалась она со мной как со старым знакомым.

— А Леша где? — спросил я.

— В парилке. Тебя ждет… Раздевайся.

Лиза подошла к шкафу, достала и подала мне простыню.

— Да мне бы с ним поговорить.

— Там и поговоришь, — кивнула она в сторону закрытой двери и спросила: — А ты директором на кирпичном?

— Ну, пока да…

— Леша тебе деньги не отдаст, — сочувствующим тоном сказала Лиза.

И не понятно, то ли за меня переживала, то ли за мою несостоятельность как директора целого завода. Директор завода — это круто, но я уже, считай, бывший начальник. А бывшие не в цене…

— Ты знаешь? — спросил я, чувствуя, как холодеет под коленками.

— Я много чего знаю… Ну, чего застыл? — усмехнулась она. — Леша ждет.

— Так он же не отдаст…

— А вдруг?

— Ну, хорошо. Не бойся, не сбегу, — сказал я, выразительно глянув на нее.

И пояс на джинсах расстегнул.

Лиза фыркнула, смерив меня кокетливо-пренебрежительным взглядом, и скрылась за дверью. Я разделся, обмотался простыней и зашел в трапезную, где за столом вразвалку сидела Лиза. Больше никого здесь не было. Стол накрыт, водка, пиво. Три тарелки, столько же кружек. Похоже, здесь соображали на троих. Лиза — одна персона, еще двое в парилке.

— Ну, чего встал? — усмехнулась она, взглядом показав на дверь, за которой находился сейчас Леший.

Если он там не один, то с ним кто-то из его братвы. Впрочем, и без того было ясно, что Лешу ничуть не смущало присутствие Лизы в толпе разгоряченных водкой и сауной парней. Я бы, например, ни за что не стал париться со своей девушкой в компании с другими мужиками. Если бы, конечно, я дорожил этой девушкой…

В моечной никого не было. Я прошел мимо небольшого бассейна с манящей прохладной водой, открыл дверь в парилку и увидел там девушку с длинными черными волосами, хлеставшую веником Лешего.

Он медленно открыл глаза, кисло посмотрел на меня:

— Чего пришел?

— Ну, насчет денег…

— Деньги — это зло. А женщины — добро… Я люблю делать людям добро, — поднимаясь с полока, сказал он. — А доброту помнить надо… Укладывайся! Лелька тебе щас вжарит!

Он освободил место для меня, но я как-то не очень хотел его занимать. Мне бы лучше в бассейн, там сейчас хорошо, а здесь Экваториальная Африка. Такая тяжелая духота, что даже женщина не возбуждала.

— Да жарко здесь.

— Так это парилка, здесь должно быть жарко, — удивленно посмотрел на меня Леший.

— Ну, вообще жарко…

— Я не понял, ты что, обидеть меня хочешь? — возмутился он.

Я бы и хотел его обидеть, но это чревато. Да и не так уж страшна Лелька, скорее наоборот.

Осуждающе глянув на меня, Леший вышел из парилки.

— Ну, давай, ложись, — нехотя махнула веником Лелька.

— Ну, если ты настаиваешь.

— Да не настаиваю.

— Тогда и не надо.

— Ну да, ты Лешему скажешь, и…

— Что, и?

— С ним лучше не шутить, — вздохнула она.

— Да я не скажу… Скажу, что путем все было.

— Все равно ложись. Надо так.

Я скинул простыню, постелил ее на полок, лег, и тут же на меня обрушился шквал хлестких ударов. Я не мазохист, но такое избиение мне понравилось, и даже останавливать девушку не захотелось.

Она остановилась сама, я слышал, как бросила веник в тазик.

— А глаза почему не открываешь? — спросила Лелька. — Я тебе чем-то не нравлюсь?

Я открыл глаза, окинул ее взглядом с ног до головы. И лицо у нее довольно-таки симпатичное, и тело — кровь с молоком. Все хорошо, только вот не возбуждала она. И дело не в ней, а в ситуации.

— Нравишься.

— Так, может, местами поменяемся?

Я поднялся, а она легла, с усмешкой глянув на мое унылое лицо.