Голос греха - Такэси Сиота

Выходит, что во время преступных актов дядя находился в Японии…

— Потом он назвал четырёх людей и спросил, не знаю ли я кого-то из них. Два имени оказались мне знакомы. Но, откровенно говоря, это были люди, к которым я не хотел иметь никакого отношения.

— Все четверо — мужчины?

— Да.

— Кто же эти двое, о которых вы слышали?

Услышав прямой вопрос Хориты, Фудзисаки снял очки, заморгал и уклончиво произнёс:

— Простите, но я не готов ответить…

— Но ведь речь идёт о событиях более чем тридцатилетней давности, не так ли?

— Да нет… Поймите, дело не в том, что я вам не доверяю, но неизвестно, кто с кем и где может быть связан. К тому же оба уже покойники, поэтому найти их вряд ли удастся.

— Дело очень запутанное, поэтому ваше нежелание рассказывать хорошо понятно. Однако, раз их уже нег в живых, может быть, ничего страшного? Клянусь, это останется только между нами.

Чувствуя неловкость за дерзость Хориты, Тосия, подавшись вперёд, опустил голову. Фудзисаки поправил очки и опять провёл рукой по волосам.

— Один — член мафиозной группировки, второй — концессионер.

— Концессионер? — переспросил Тосия.

В ответ Фудзисаки, тщательно подбирая слова, заговорил:

— Ну, в мире существуют деньги, взявшиеся неизвестно откуда. Большая их часть связана с концессиями. Люди ведь робеют перед призраками… Сейчас эти призраки не имеют силы, но во времена Сёва они превращались в деньги.

Хотя Фудзисаки говорил так, будто пытался обойти минное поле, Тосия тем не менее смог в целом понять его. Когда ты живёшь на свете 36 лет, иногда приходится сталкиваться с вещами, которые невозможно понять.

— Поскольку акции были привязаны к этим двоим, я посоветовал Тацуо забыть об этом. Хотя я не знал подробностей его замысла, но чувствовал, что ему не следует ввязываться в такое.

Тосия пытался вспомнить дядю, но в памяти не всплывал даже его силуэт. И тем не менее сквозь полный мрак вот-вот должен был пробиться луч света. Он ощутил сильное волнение, почувствовав, что ещё немного, и перед ним возникнет образ преступника, замешанного в деле «Гин-Ман».

По крайней мере, Фудзисаки что-то знал. Знал, но в течение всех этих тридцати с лишним лет молчал.

— Каков же был ответ дяди?

— Он ничего не сказал, лишь рассмеялся.

Как тетрадь, принадлежащая дяде, оказалась в их доме? Неужели отец был сообщником преступников?

Известно, что к делу «Гин-Ман» имели отношение три ребёнка. Кассеты, на которых были записаны голоса каждого из них, использовались для совершения преступления. Что за дети были остальные двое? Где они сейчас и чем занимаются? Если допустить, что дядя и отец втянули их в это дело, то, возможно, на Тосии, как на их родственнике, тоже лежит ответственность… Волнение, которое он ощущал до этого, сменилось страхом.

— Я очень прошу вас назвать имена этих двух людей, — прервал мрачные размышления Тосии голос Хориты.

— Нет, не могу. Простите…

События, к которым имели отношение люди, уже покинувшие этот свет, произошли более тридцати лет назад. Что же так пугает 63-летнего здравомыслящего мужчину? Внутренний голос удерживал Тосию, предупреждая об опасности, которая может грозить ему, если он узнает что-то ещё. Но с другой стороны, Тосия чувствовал, что нужно выяснить всё до конца.

— Фудзисаки-сан, мы видим друг друга впервые, и мне ужасно неловко за свою наглость… Но мне просто необходимо узнать, почему эта кассета находится в моём доме. И почему мой голос был использован для совершения преступления.

Тосия почтительно склонил голову, а Фудзисаки, нахмурившись, скрестил руки на груди. Некоторое время он беспокойно покачивался из стороны в сторону, потом вздохнул и опустил руки. Тосия и Хорита сидели молча.

Наконец, словно приняв решение, Фудзисаки кивнул и, опустив взгляд, монотонным голосом заговорил:

— Я больше не собираюсь иметь к этому никакого отношения, но расскажу лишь одно. Один мой знакомый был свидетелем встречи преступной группы…

Раздавался неприятный монотонный звук.

Мужчина, сидевший скрестив ноги на стуле с красным сиденьем, тыкал кончиком ручки с логотипом газеты в бумажную коробку. Комната для совещаний отдела городских новостей редакции газеты «Дайнити», как всегда, выглядела очень прозаично. В центре стоял белый длинный прямоугольный стол, по углам были расставлены дополнительные стулья.

«Я не против однообразия, — подумал Акуцу Эйдзи. — Меня больше беспокоит отсутствие окон».

Когда-то, будучи новичком, он отвечал за освещение в газете работы полиции. Однажды на месте пожара один нетрезвый гражданин из толпы зевак напал на него и был арестован по подозрению в совершении хулиганских действий. Тогда, в качестве потерпевшего, в течение трёх часов Акуцу давал свидетельские показания в полиции. Протокол в то время составлялся от руки, и молодой следователь вёл с ним неспешный диалог, переписывая всё заново каждый раз, когда делал ошибку. Акуцу не был подозреваемым, но комната размером в три татами, где имелась только входная дверь, а остальные три стены были глухими, психологически сильно давила на него.

— Ну что, в итоге всё безрезультатно? — Тории печально покачал головой и нарочито вздохнул.

Акуцу выпрямился.

— Я только одно хочу уточнить… — Тории, продолжавший невозмутимо тыкать в коробку с йоркширским чаем — сувениром из Англии, — был для Акуцу не живым человеком, а скорее призраком, на установление взаимопонимания с которым можно и не рассчитывать. — Ты в Англию ездил материал собрать или чаю купить?

Акуцу сидел не шелохнувшись и молчал. Глядя на стену, на которой не было ни одной приличной картины, он опять подумал, что если б было хоть одно маленькое окно, он чувствовал бы себя спокойнее.

— Ну так что, за материалом или за чаем?

Акуцу в отчаянии подумал, что, может быть, следует ответить Тории, который, вращая глазами, смотрел на подчинённого: «За чаем», но не мог пошевелить губами, они как будто покрылись льдом.

— За материалом, — выдавил он, на что Тории пренебрежительно произнёс:

— Неужели? Что ж, в таком случае ты готов что-то написать?

Не прекращая движений левой рукой, державшей ручку, правой он швырнул на белый стол тонкую пачку бумаги, состоящую из пяти листов формата А4. Это был представленный Акуцу отчёт о командировке. Большую часть составляли краткое изложение истории похищения иностранного предпринимателя, которую он услышал в пабе в Сохо, и описание техники ведения переговоров по освобождению заложников. Как ни старайся, всё это было сложно привязать к делу «Гин-Ман».