Ведьмак из Большого Киева (сборник) - Владимир Васильев

— А еще когда?

— А, тебе не понять, — махнул рукой Геральт. — Раз у тебя туалетная бумага всегда с собой…

Синтия прыснула в кулак. Геральт тем временем расколол своим тесаком пару досок на щепочки, вынул из нагрудного кармана обрывок какого-то объявления, действительно содранного по пути, скомкал, бросил в яму; построил поверх классический шалашик из щепочек и требовательно протянул руку в сторону полуорки:

— Давай спички.

— У меня нет спичек, — сказала полуорка, на этот раз уже особо не смущаясь. И, предваряя очередной педагогический выговор Геральта, торжествующе закончила: — Но есть зажигалка!

И, сияя, будто начищенный к празднику самовар, вынула из кармана редкий по красоте экземпляр «Вулкана».

— Хм… — Геральт, самую малость смутившись, поскреб в затылке. Он ведь и вправду решил в очередной раз преподать Синтии урок выживания, потому что был уверен: спичек у нее нет. — Ладно, давай зажигалку.

Костер радостно занялся.

— Будешь подбрасывать дрова, — распорядился Геральт. — Да сначала те, что потоньше, а как хорошо разгорится — тогда все равно какие. Только много не наваливай, затушишь. Усекла?

— Усекла, герр учитель! — весело ответила Синтия. От недавней растерянности не осталось и следа, она повеселела и раззадорилась.

— Какой я тебе учитель, — проворчал Геральт. — Нянька разве что…

Курицу ведьмак насадил на ружейные шомпола и пристроил покуда подле костра, на паре силикатных кирпичин. Открыл банку с помидорами, нарезал хлеб и сыр, довольно крякнул, оглядев накрытый «стол», а потом, подхватив по пути бутылку пива, уселся на лавочку и вольготно откинулся на спинку.

На половине бутылки он лениво скомандовал:

— Эй, воспитуемая! Хорош дрова кидать, достаточно уже. Пусть прогорят слегка. Можешь отдыхать… некоторое время.

Синтия охотно встала с корточек, машинально потянулась поправить волосы, но наткнулась ладонью на короткую стрижку и малость поскучнела.

«Нет, — подумал Геральт, глядя на нее. — Все-таки женщины слеплены из какого-то иного теста, чем мы. Так убиваться по состриженным волосам! Идиотизм».

Потом ведьмак показывал Синтии, как печь у огня курицу, поливая стекающим в подставленную плошку жиром. Снисходительно похихикал, когда Синтия удивилась: она была убеждена, что курице надлежит находиться над костром. Геральт еще более снисходительно объяснил, что можно и над, но тогда костер должен еле-еле теплиться, тлеть скорее, но на самом деле целиком курицу тогда не приготовишь: придется либо срезать готовые кусочки на манер шаурмы, либо заранее разрезать тушку на части и устроить нечто на манер шашлыка. А вот когда рядом приличный жар, да исправно эту синюю птицу вертеть, тогда и целиком зажарится как миленькая. Вернее, запечется. Или загрилится — как правильно сказать-то?

Пока Геральт размышлял о правильном названии такого метода готовки, курица мало-помалу дошла до требуемой кондиции. Отправив Синтию драить шомпола, Геральт почикал тушку на дымящиеся кусочки, посыпал зеленью и специями, полил приправами, какие нашлись, принюхался…

И чуть не умер от удовольствия.

«Да, — подумал он. — Пивом тут не обойдешься».

Тем временем прискакала Синтия — похоже, она проголодалась не меньше ведьмака, потому что, пока тот придирчиво осматривал шомпола, ноздри ее недвусмысленно шевелились, а глазами полуорка то и дело выразительно стреляла на накрытый прямо на лавочке «стол». Похоже, муштра начала до нее доходить: относительно шомполов придираться Геральту не потребовалось.

— Ну, — решил он озвучить недавнюю мысль, — пивом тут не обойдешься…

И полез во внутренний карман. За заветной фляжечкой, которая у каждого ведьмака всегда под рукой и никогда не пустует.

— Что там у тебя? — заинтересованно спросила Синтия, на миг даже позабыв о курице.

— Тебе не положено, — буркнул Геральт.

— Да я не поэтому интересуюсь.

— А почему еще? — Геральт поднял на нее взгляд, так и не отвинтив крышечку до конца.

Синтия тоже полезла во внутренний карман куртки. И тоже вынула фляжечку — меньше размерами и куда более изящную: в замшевой плетенке, украшенную камешками и бисером, с фигурной серебряной крышечкой.

Геральт нахмурился.

— Это «Эльфийская особая», — с улыбкой сказала Синтия. — Двенадцать лет, между прочим, выдержки.

— Дай сюда. — Геральт завинтил и спрятал свою фляжку и требовательно протянул руку. Полуорка безропотно отдала «Особую».

— Во время обучения воспитуемые не пьют спиртного. Запомни это… и лучше не пытайся меня обмануть — обоняние у меня куда чувствительнее, чем у обычных людей. Даже чувствительнее, чем у большинства эльфов.

— Ладно. — Синтия беспечно пожала плечами. — Как скажешь.

При ближайшем рассмотрении обнаружилось, что фляжечка сама по себе тоже серебряная, а с внешней стороны еще и с позолотой. Да и камешки на плетенке оказались отнюдь не стеклом.

— У тебя еще много таких дорогостоящих… безделушек? Вроде ножа от «Бримингетти», «Вулкана», вот этой фляжечки?

— Ну… — Синтия задумалась. — Все, пожалуй. Больше ничего нет.

— Я ведь говорил, ведьмаку не стоит носить с собой такие дорогие вещи. Прирежут и имя не спросят. Говорил?

— Говорил… но только по поводу ножа.

— А голова на плечах у тебя зачем? Чтобы стричься почаще?

Синтия тотчас закусила губу.

— Для того, чтобы думать! Слышишь? Думать, сопоставлять, делать выводы! Ведьмака никто не защитит — он одиночка! Он может рассчитывать только на себя — на свои знания, на свою смекалку, на свою расторопность и на свою силу. И заметь, силу я назвал последней!

Геральт умолк и стало отчетливо слышно, как сверчат на близлежащих деревьях цикады и как потрескивают угольки в костре.

— Ясно тебе, горе мамино? Ты теперь одна! Одна против всего мира.

— Ясно, Геральт, — прошептала Синтия.

— Это я изымаю. Во избежание, как любит говорить один мой знакомый бескуд. Закончится обучение — верну.

— Хорошо, Геральт. Я… я это брала для тебя. Я подумала, что ты, наверное, никогда в жизни не пробовал такого дорогого и редкого напитка…

— Ну почему же никогда, — сварливо перебил ведьмак. — Ладно, замяли. Попробую, а фляжку потом отдам. А теперь давай жуй, а то живот к спине присохнет.

Синтия с готовностью потянулась к снеди, а Геральт, неторопливо открутив серебряную крышечку, сначала поводил горлышком у носа, вдохнул богатейший и неповторимейший букет, блаженно закатил глаза и сделал небольшой долгий глоток.

К сожалению, этого напитка в Большом Киеве, да и во всем мире оставалось все меньше и меньше, поскольку меньше становилось и долгоживущих эльфов. И стоил он — ого-го! Во всяком случае, содержимое этой ювелирной фляжечки явно перебивало ценою саму фляжечку и фурнитуру.