Удачник Леонард. Эхо Прежних - Владимир Корн

– Пошли, Лео, откладывать дальше нельзя.

И мы пошли.

– Хороша лодочка! – Гаспар загребал на корме.

– Избавим их от крокодила – потребуем себе в уплату такую же. – Блез греб на самом носу.

Я находился посередине, держа наготове сразу два арбалета. Свой, чтобы разозлить крокодила и заставить его открыть пасть. И арбалет Блеза, заряженный болтом с прикрепленным к нему вместо наконечника механизмом Гаспара.

Лодка действительно была неплоха. Узкая, длинная, поскольку выдолблена из цельного ствола дерева, она легко скользила по водам лагуны. Сбоку от нее, на двух шестах, было прикреплено нечто вроде поплавка, что придавало ей немалую степень остойчивости.

«В такую и мы все поместимся, и золото наше спокойно положим», – размышлял я, не сводя глаз с хозяина лагуны.

Как мне стало понятно из объяснений Старка, на пути в Виргус нам предстоит посетить ряд вытянувшихся грядой на север островов. И потому для начала нам необходимо попасть на соседний, находящийся в пределах прямой видимости. Что вводило меня в уныние – на всех этих островах не имелось ни одного порта, где мы могли бы погрузиться на корабль и через некоторое время оказаться в цивилизованных странах. По крайней мере, на тех островах, о которых Старк имел хоть какое-то представление.

По моим соображениям, причина заключалась в следующем. Вся гряда окружена мелями, банками, рифами и атоллами, что не давало возможности судоходства, и потому капитаны обходили этот район Илнойского моря далеко стороной.

«Ну ничего! – размышлял я. – На последнем из них попытаемся сделать такой корабль, на котором преодолеть оставшуюся часть моря можно будет без всяких опасений. А пока нас действительно устроит и такая вот лодка».

– Лео, – подал голос Блез. – По-моему, мы подобрались достаточно близко.

– Вижу. Суши весла.

Наше приближение крокодил воспринял совершенно спокойно. Он приоткрыл один глаз, посмотрел им на нас так, будто прикидывал: в какой очередности сожрет, когда выспится. После чего закрыл его снова.

Болт, выпущенный мною из своего арбалета, пролетел так, как я и рассчитывал: он лишь самым краешком, едва-едва, совсем чуть-чуть задел высунутую из воды крокодилью ноздрю. По моему плану, после этого он должен был чихнуть, заодно открыв пасть во всю ширь. Тщетно. И я уже приложился к арбалету, чтобы пощекотать ему вторую ноздрю, когда тот внезапно поднял голову из воды с уже открытой пастью.

Механизм Гаспара вместе с болтом угодил туда, куда и нужно – прямо в глотку, но крокодил хоть бы вздрогнул. Он спокойно закончил зевок, после чего продолжил свой сон.

– Гребите к берегу, – приказал я. – Теперь остается только ждать.

– Что-то механизм не срабатывает, – когда лодка уже находилась на полпути к берегу, констатировал очевидное Блез, и мы с ним оба посмотрели на Гаспара.

Тот, не отрываясь от гребли, ответил:

– Как будто бы все сделано правильно. Хотя теперь я внес бы в конструкцию некоторые изменения.

Тогда, уже втроем, мы посмотрели на арбалет Блеза. После потери Головешкиного именно он стал самым худшим. А значит, ему уготована судьба его предшественника.

И тут началось.

В обычное время издаваемые крокодилом звуки напоминают нечто среднее между ревом, хрюканьем, скрипом, бульканьем и чем-то еще, что идентифицировать на слух крайне сложно. Но сейчас его вопль был сгустком боли, ярости и жажды мщения.

– Он на дельфинчика похож, – некоторое время спустя заявил Гаспар, глядя на то, как гигантский крокодил, высоко выскакивая из воды, делает в воздухе всяческие кульбиты подобно какой-нибудь там афалине. И нам с Блезом только и оставалось, что с ним согласиться.

И вдруг крокодил стремительно направился к берегу, двигаясь прямо на нас. Так и подмывало свистнуть от восхищения, настолько быстро он плыл, но было совсем не до этого.

Дальше мне пришлось убедиться в том, что даже у такого ветерана, как Гаспар, нервы все же имеются. Потому что первым же гребком он оставил нас без одного весла, которое сломалось пополам с таким оглушительным треском, что вздрогнули не только мы, но, по-моему, даже сам крокодил.

– Не успеваем, Лео! – с отчаянием крикнул ворочающий единственным веслом Блез, видя, как быстро приближается к нам хищник.

Гаспар усиленно загребал ладонями, что помогало немного, если помогало вообще. Тогда-то мне и пришлось сделать то, что с самого начал предлагал Головешка – оставить это чудовище без глаз. Благо что в моем арбалете оставалось два болта, и потому тратить времени на перезарядку не было нужды. И я это сделал. Причем так быстро, что временной промежуток между выстрелами уложился между двумя биениями сердца, а оно в тот миг колотилось как бешеное.

– В сторону, отгребайте в сторону!

Крокодил ослеп, но продолжал следовать прежним курсом.

– Вот это да! – восхищенно прошептал Гаспар, настолько стремительно тот проплыл мимо нас. У самого берега крокодил удачно разминулся с огромным валуном и понесся дальше уже по земле, по направлению к деревне, пока наконец тяжелый топот не затих где-то вдали.

– Что там сейчас будет! – вздохнул Блез. – Они же к нападению совершенно не готовы!

Когда мы оказались на берегу сами, то со всей доступной нам скоростью помчались в деревню, стремясь предотвратить многочисленные жертвы, пусть даже ценой собственной жизни. Ведь именно благодаря нам они и появятся.

Пробегая мимо утеса, на котором по-прежнему находилась Рейчел, я успел крикнуть:

– Любимая, не вздумай спускаться! Жди нас здесь!

С нее ведь станется! Рейчел – лекарь, а этих благородных людей всегда больше волнуют чужая боль и чужая смерть, чем свои собственные.

От брюха крокодила на песке оставалась хорошо различимая борозда, и я клял себя за то, что на всякий случай не догадался вкопать по дороге в деревню кинжал. Вернее, несколько их, поскольку борозда была извилистой, а иногда она и вовсе исчезала, когда крокодил не вписывался в повороты тропинки. В таких случаях в зарослях оставалась хорошо заметная просека. Еще нам попались несколько сломанных им молоденьких пальм.

Да, крокодил ослеп, но его нюх все еще оставался при нем и упрямо вел его прямо в деревню.

Вскоре нам начали попадаться сначала пятна крови, затем потеки, а потом уже целые лужицы. Гаспар, взглянув на нас торжествующе, на бегу указал пальцем на окровавленную шестеренку – его механизм сработал как часы. Все это так, но для того чтобы сдохнуть, крокодилу понадобится какое-то время. В мире нет ничего страшнее, чем смертельно раненный зверь, и сколько бед он успеет натворить в деревне? Наконец в просветах между растительностью показались силуэты строений. И еще мы услышали гул людских голосов. Почему-то тот был не паническим, а каким-то непонятным. Случись иная ситуация, я бы принял его за восторженный, но как такое могло быть?!