Крестовые походы. Миф и реальность священной войны - Пьер Виймар

Михаил Сириец утверждает, что Антиохия должна была пасть от рук франков

В то время, когда франки были в Константинополе, Антиохия подверглась землетрясению, и посреди основания одной из рухнувших башен нашли огромное подземелье, где находились большие бронзовые фигуры, изображающие франков на конях, в их одеждах, с копьями, мечами и тому подобным оружием из бронзы; они были скованы и стянуты железными цепями. Турецкий султан Баги-Зиян приказал спрашивать и справляться о них, но так как не нашел никого, кто бы знал, для чего они предназначались, и ни одной записи, говорящей о них, все подумали, что это были идолы, которым поклонялись язычники. Поэтому по приказу султана их разбили. Но потом нашлась одна слепая старуха, которая сказала: «Я слышала от старых людей, что под такой-то башней хранятся талисманы против народа франков, чтобы помешать им выступить и пересечь море». И когда правитель сам услышал об этом из уст старухи, он раскаялся, что разбил их, и спросил ее: «Слышала ли ты, как они были отлиты? Можно ли их сделать заново?» И когда она ответила «нет», они ударили ее и убили.

16 октября 1097 г. армия отправилась в путь и покинула Мараш. Тяжелый переход через ущелья Анатолии уже был основательно забыт: дорога на Антиохию (нынешнюю Антакью) пролегала через необычайно богатые места. Небольшие города, где жили христиане, армяне или сирийцы, не сговариваясь, поднимали восстания, убивая или обращая в бегство мусульманские гарнизоны, сбрасывая турецкую власть, которая давно дискредитировала себя интригами и соперничеством.

Дорога, по которой шли крестоносцы, пересекала Оронт в месте, называемом «Железный мост», самой важной точке пути между Алеппо и Антиохией; обычно здесь караваны, путники и торговцы, стремящиеся попасть в крупный торговый центр Северной Сирии, платили пошлину за товары и дорогу. «По мере того, как мы приближались к железному мосту, наши передовые отряды, обыкновенно шедшие перед нами, обнаружили впереди внушительный отряд турок, которые спешили на помощь в Антиохию; они атаковали их и разбили наголову. Одержав победу, наши по милости Божией завладели огромной добычей из лошадей, верблюдов, мулов и ослов, нагруженных зерном и вином» (Аноним).

Не прошло и полдня с момента захвата Железного моста, как Боэмунд и его конница увидели вдали стены Антиохии. Город, чья оборонительная система могла сравниться только с константинопольской, пользовался славой неприступного. Византийцы укрепляли его с 970 по 1085 год, до момента, когда турки завладели им хитростью. Четыреста башен возвышались над огромной крепостной стеной, с севера которой находились болота, с юга и востока — головокружительные отвесные склоны горы Сильпиус, а на западе — укрепленный склон к Оронту. Боэмунд ограничился самыми быстрыми приготовлениями: он заблокировал ворота Св. Павла, ведущие на Алеппо. Другие христианские воины расположились в определенном порядке от ворот Собаки до ворот Сада. Несмотря на многочисленность, христиане могли охватить лишь четверть от общего периметра крепостной стены (шесть километров с востока на запад, четыре — с севера на юг).

Антиохия в эпоху Первого крестового похода

Если осада и велась, то полной блокады не было, поскольку у гарнизона оставалась возможность действовать со стороны Латтакии, гавани Св. Симеона и особенно со стороны цитадели, возведенной на вершине горы Сильпиус. «Мы осаждали трое ворот города. С другой его стороны у нас не было достаточно места, чтобы вести осаду, потому что нам мешала гора, через которую был лишь один узкий проход» (Аноним). Боевой дух крестоносцев пропал впустую, ибо они не сделали ни одной серьезной попытки захватить крепость. Это было серьезной ошибкой, которую отметили все хронисты. «Наши неприятели турки, находившиеся в городе, так нас боялись, что в течение 15 дней ни один из них не осмеливался напасть на кого-нибудь из наших». Мало-помалу гарнизон одумался и начал совершать вылазки из города и окружать паломников. Для крестоносцев возможность быстрой победы была упущена. Больше такого случая не представится, и они смогут занять город лишь после того, как сумеют полностью окружить его. Но какой ценой! Вместо того, чтобы направить все силы на общее дело, они разменивались по мелочам, что повлекло за собой, как мы увидим, самые пагубные последствия.

Гарнизон, воодушевленный грозным Баги-Зияном, бывшим атабеком султана Мелик Шаха, активно защищался, что поставило христиан в трудное положение. Воину, фуражиру, паломнику или монаху, вышедшему за пределы лагеря, грозила опасность быть зарубленным мусульманскими передовыми отрядами или попасть к ним в плен. Боэмунд попытался провести диверсию против крепости Харим (расположенной в нескольких километрах на восток от Антиохии). Он выманил гарнизон в открытое поле, увлек их в засаду и захватил толпу пленников, которых приказал обезглавить перед воротами городской стены, осаждаемой его рыцарями. Готфрид приказал навести понтонный мост через Оронт, чтобы можно было переправляться на левый берег реки и наладить таким образом прямую связь с гаванью Св. Симеона, где только что бросили якорь первые генуэзские корабли с подкреплением и провизией (17 ноября 1097 г.).

Однако мусульман мало беспокоили франкские маневры, тем более, что они рассчитывали на поддержку всех исламских областей Ближнего Востока. Отрывок хроники Алеппо (Кемаль ад-Дин) свидетельствует об уверенности гарнизона: «Франки (да проклянет их Господь!), став перед Антиохией, прорыли между своим лагерем и городом широкий ров, дабы защищаться от нападений гарнизона из-за превосходства, которое он имел над ними, ибо атакам осажденных почти всегда сопутствовала удача. Со своей стороны Баги-Зиян искал помощи повсюду, как в ближних, так и в дальних землях».

Чтобы оградить себя от последствий внезапных вылазок, бароны возвели укрепление, позволявшее отражать вражеские налеты с тыла. Оно было построено в рекордные сроки на холме, называемом Морегар или Мальрегар и возвышающемся над той частью крепостной стены, которую осаждал Боэмунд. Основные войска по очереди стояли там гарнизоном. Укрепление обеспечило армии некую защиту, но с середины декабря возникла другая проблема, потребовавшая немедленного решения. Продовольствие было на исходе, и некоторые съестные припасы совершенно закончились. Историки долго распространялись о бессмысленной трате продуктов, о бесстыдном грабеже богатых земель Антиохии и отсутствии предусмотрительности у крестоносцев, которые не позаботились о том, чтобы сделать запасы. Не споря с тем, что беспорядок, небрежность и бессмысленная трата продуктов действительно имели место, нам все же следует признать, что кочевой образ жизни крестоносцев вкупе со сложностями передвижения делал накопление и хранение запасов затруднительным. К тому же небольшие отряды, отправленные за продовольствием или фуражом, непременно гибли либо при столкновениях с более многочисленными силами, либо попадая в тщательно приготовленную засаду. Поэтому советом сеньоров было решено направить на вражескую территорию большой отряд с целью грабежа. Несколько дней спустя после Рождества двадцать тысяч человек покинули лагерь. Это были если не самые отборные, то по крайней мере прекрасно вооруженные войска. Возглавляемые Боэмундом и графом Фландрским, они проникли на сарацинскую территорию (они тонко различали земли, населенные мусульманами — юг и восток Антиохии, и северные и западные области, где жили местные христиане). Этот налет закончился необычным образом. Военная экспедиция наткнулась на правителей центральной Сирии, которые готовились к выступлению, чтобы снять осаду с Антиохии. Этой армией командовал Дукак Мелик, правитель Дамаска, его сопровождали турецкий атабек Тугтекин и арабский князь Хомса; для союзников открывалась заманчивая возможность уничтожить самые опасные части армии захватчиков. Сражение между ними состоялось 31 декабря 1097 г. Франки, несмотря на численное превосходство противника, сохранили хладнокровие; тем не менее, они не посмели двинуться дальше, со своей стороны мусульманам пришлось отказаться от намерения освободить Антиохию, и они вернулись на исходные позиции. «Продовольственная» экспедиция возвратилась в лагерь, принеся с собой славу вместо добычи.