Королева Бланка - Владимир Москалев

Мысленным взором Бланка обвела территорию королевского домена. Все, как один накинутся на неё, и некому ей помочь, ни единой руки дружбы вокруг! Если только юго-западная знать. Но есть и ещё один друг — Шампань! Тибо, её воздыхатель! Неужели Бильжо прав и Тибо её предаст? Будь иначе, он был бы здесь, у её ног. Но его нет. Ах, поэт! Вот когда ей нужны его стихи и он сам. Как она старалась не оттолкнуть его от себя! Как мечтала иметь Шампань в числе своих друзей, во всяком случае, не ссориться с ней! И вот всё разом рухнуло по её же вине. Плюс к этому — коронация. Глупые жители Реймса. Если бы знали они, чем обернётся для неё их ненависть к графу Шампанскому!

Ах, Тибо, неужели ты предал меня?..

Королевский двор ждал событий. Что-то должно было произойти, мысль об этом витала в воздухе. Смерть главы государства всегда сопровождается анархией. Правительство разослало секретных агентов во все уголки королевства, но никаких конкретных сообщений от них не поступало. Всё строилось на домыслах, бездоказательных фактах. А между тем Бланка не сомневалась, что бароны готовят восстание. Но где, как, кто и когда — этого никто не знал. Дворец в Сите замер, готовясь к неизбежному. Юного Людовика спрятали в надёжном месте, закрыли городские ворота, поперёк Сены протянули цепи. Сотня наёмников охраняла дворец, остальные патрулировали у ворот. В лесах вокруг города стояли наготове войска.

Париж молчал. Париж ждал, готовый встать на защиту короля.

В один из декабрьских дней к Сент-Антуанским воротам подъехал отряд всадников. Их десять, не больше и не меньше. В середине отряда женщина верхом на чалой лошади. Охраняют её не только спереди и сзади, но и с боков. Лицо её под вуалью. На ней лиловый плащ, на голове дорогая шапка, крытая кругом собольим мехом, на руках тёплые белые перчатки. В руках у знаменосцев два древка с флагами, изображающими герб: синий фон пересекает белая полоса, по обе стороны которой зелёные узоры с жёлтыми пересечениями.

Отряду пришлось подождать, пока выяснили — кто, откуда и к кому. Лишь удостоверившись, что никакой опасности, в общем-то, нет и гостей всё равно так просто не пропустят туда, куда они держали путь, стражники открыли ворота. И тотчас закрыли. Отряд ровной рысью направился по улице Сент-Антуан в сторону Шатле, потом повернул на Большой мост и вскоре остановился перед королевским дворцом.

Бланка только что вернулась с Малого совета. Прибыли три гонца, но ничего определённого сказать не могли. Единственное, что насторожило агентов, — небольшие отряды всадников, направляющиеся в сторону Турени. Но лиц не видно — мешают высоко поднятые воротники и глубоко надвинутые на глаза шапки, у всех одинаковые. Да и отрядов этих, с дюжину всадников каждый, всего несколько показалось на дорогах с перерывами в день-два.

Едва королева-мать вошла в свои покои, как появившийся внезапно камердинер доложил:

— Графиня Шампанская Агнесса де Боже просит ваше величество принять её.

Бланка резко обернулась. На лице изумление. Агнесса? Супруга Тибо? Что бы это могло значить? Она поглядела на Бильжо и увидела сдвинутые брови у него на лице.

— Проси, — бросила она камердинеру.

Вошла молодая женщина лет двадцати пяти. Глаза голубые, взгляд прямой, выражение лица бесстрастное, и всё же тень тревоги лежит на нём, нельзя не заметить. Бланка догадалась, чем вызвана эта тень. Но тут же отбросила эту мысль: гостья не посмела бы явиться к королеве выяснять отношения.

Эта дама была дочерью сеньора де Боже и Сибиллы де Эно, сестры первой жены Филиппа Августа, Изабеллы.

— Я рада видеть вас, графиня, — подходя ближе, с лёгкой улыбкой произнесла Бланка. — Вы редкая гостья. Помнится, мы виделись в последний раз…

— В день коронации вашего супруга, мадам, — с лёгким поклоном напомнила Агнесса де Боже, — три года тому назад, в августе, в Реймсе.

— Совсем недавно Реймс стал свидетелем другой коронации. Мне искренне жаль, графиня, что вас не оказалось среди приглашённых.

— Супруг не пожелал известить меня об этом. В последнее время он стал меня избегать.

— Но его тоже не было в соборе.

— Мне это известно. Я потому и пришла к вам, ваше величество.

— Давайте сядем к огню, здесь не так уж тепло.

— Это будет нелишним — на дворе декабрь, у меня немного озябли руки.

Бильжо пододвинул к камину два кресла — одно против другого, под небольшим углом к очагу. Бланка не сводила глаз с гостьи, гадая о причинах этого странного визита. Графиня, стянув с рук перчатки, протянула руки к огню и стала заворожённо глядеть на плясавшие в камине языки пламени. Губы её были плотно сжаты, ноздри широко раздувались, взгляд не отрывался от огня. Бланка поймала себя на мысли, что завидует её молодости, свежести и привлекательности черт лица. А она сама уже устала от бесконечных родов. Но эти будут последними…

Агнесса повернулась к ней. На губах — виноватая улыбка.

— Прошу прощения, мадам, я, кажется, немного забылась.

— Вы к нам из Провена? — вывела её из состояния некоторой неловкости королева-мать. — Я гостила у вас не однажды. Прекрасный дворец, благоухающий розами, лавандой; радующие глаз орхидеи в оранжерее… Гордые рыцари-поэты, красивые женщины! О, это поистине двор куртуазной любви.

— У вас хорошая память, государыня.

— А какие в Провене ярмарки! Слава о них гремит по всей Европе. Чего там только ни увидишь: фламандские ткани, нормандские боевые кони, шёлк из далёкого Китая… да разве всё перечислишь!

— Вы правы, мадам.

— Вероятно, вы добирались до Парижа из Мо. Здесь более или менее укатанная санями дорога…

— Прошу простить меня, ваше величество, но я к вам по делу. — Графиня сразу же решила объявить о цели своего визита. И продолжала, видя, что её внимательно слушают: — Над вашим домом собирается гроза, и я пришла предупредить вас об этом. С этим связаны коварные планы моего супруга, которые с вашей помощью я намерена разрушить. Всему виной он сам. Ему надлежало бы помнить о том, что он должен любить свою жену. Я оскорблена тем, что лишена его внимания, которое он охотно уделяет другим.

— Кого вы имеете в виду? — скрывая волнение и уже предугадывая ответ, спросила Бланка.

— Ни для кого не секрет, ваше величество, что он уехал из-под Авиньона, желая как можно скорее увидеться с вами. Повсюду только и твердят о том, что мой супруг влюблён в королеву Франции и неустанно слагает в её честь стихи и поёт канцоны. Как женщину, надеюсь, вы меня хорошо понимаете.

— Вероятно, графиня, вы пришли сюда затем, чтобы выдвинуть против вдовствующей королевы обвинение, уличающее её в любовной связи с вашим мужем? Уверяю вас, вы заблуждаетесь. Его песни не трогают моего сердца, а стихи не возбуждают в моей душе ровно никаких чувств. Вы можете быть спокойны: мне вовсе не до амуров. Во-первых, я скоро вновь стану матерью, а во-вторых, государственные дела не позволяют мне думать ни о чём другом.