Мёртвая свадьба - Елена Усачева

– Вот и делай! Только подальше отсюда!

Они уставились друг на друга. А потом Маринка вдруг спрыгнула с забора, снова напугав Толика. Он решил, что она сейчас полезет в карман за тяжёлым двуручным мечом. Но обошлись без холодного оружия. Маринка просто кому-то помахала рукой. Из-за деревьев на дороге показалась Сонька. Вид она имела деловой.

Толик нахмурился. Что-то новенькая быстро обжилась у них в селе. По улицам шастает, как у себя дома. Подружек завела.

– Я ж тебе говорила, лодка у Григорьева, – издалека крикнула Сонька. – А тут Снегирёвы живут.

Толик мысленно присвистнул. Лодка-то им зачем?

– У Григорьева? – Маринка вопросительно посмотрела на тихий дом Коляна.

– Он вчера тебя на велосипеде вёз, – напомнил Толик.

Маринка засмеялась.

– Точно! – щёлкнула она пальцами и показала на Толика.

А вот это она сделала зря. Нечего тут щёлкать. Тыкать пальцем так вообще плохая примета. Он мысленно сплюнул и произнёс заговор. Чтобы не липла всякая гадость.

– Ты чего тут? – добралась до забора Сонька.

– Ничего, – пробормотал Толик, закрывая за собой калитку. Звать девчонок с собой на рыбалку не хотелось. Он уже один раз позвал, до сих пор чудеса творятся.

– А я думала, чего, – бодро отозвалась Сонька. – Мариш, пошли!

«Мариш…» Толик побрёл прочь. Может, Ритка права? Надо немного подождать, и всё закончится. Сегодня второй день с тех злополучных посиделок. Завтра третий. А потом праздник. Сиверик подует, подует и успокоится. Вернётся тепло. Вернётся обыкновенное лето.

Но пока оно возвращаться не торопилось. Стало накрапывать. Толик торопливо потянул капюшон на голову. После вчерашнего мокнуть совершенно не хотелось. Вот жизнь пошла. Ещё немного таких весёлых приключений, и он начнёт вздрагивать от крика чайки.

В магазине купил себе мороженое, но съесть не смог, отдал кошке на улице. Захотелось какого-нибудь более верного средства, чтобы прийти в себя. От площади пошёл дальше по дороге, свернул в проулок налево. И вдруг понял, что ноги принесли его к реке Судме. Развернулся и, спустившись к устью, сел на берегу озера между кустами.

Мелкие дождинки прокалывали воду. Капельки были такие невесомые, что лёгкое течение успевало отнести их. Рыба начала клевать почти сразу. Неожиданно попался зазевавшийся щурёнок. Толик удивился – для щуки нужна была другая удочка, посерьёзней. Как будто специально кто на крючок подсадил, выполняя просьбу Наташи. Дальше пошли мелкие карпики, и Толик увлёкся, забылся. В реальность его вернул звук.

Когда ты в шапке и капюшоне, а по голове тебя ненавязчиво долбит дождь, все звуки растворяются. Ты больше слышишь шуршание одежды, чем внешний мир. Но этот звук прорвался даже сквозь его неспешные мысли, сквозь шорохи.

Плеск воды.

Мысленно Толик чертыхнулся, представляя, что это Иринка прибежала топиться. Мог бы сообразить и хотя бы сегодня не ходить на берег. Вот дятел. Теперь снова придётся лезть в холодную воду. Хотя вчера она топилась вечером и с другого края села, а сейчас ещё утро. Одиннадцати нет.

Скрипнуло, ахнуло.

Толик приподнялся, вглядываясь сквозь ветки. По воде шла лодка с человеком. Сидел он спиной, сильно перевесившись через борт. Толик поначалу решил, что кто-то полощет бельё. Давно, очень-очень давно, когда у них ещё не было стиральной машинки, мать ходила с бельём на озеро. Дома стирала, а выполаскивала онежской водой. Говорила, что Онега делает бельё чище. Потом они вместе долго выжимали простыни и пододеяльники, бесконечно выкручивая их в четыре руки.

Вот и человек полоскал. Лодка медленно выписывала большой круг. Если так дальше пойдёт, то нос упрётся в берег. Хотя нет, в лодке не полоскали. Гребли. С одной стороны, руками, вот лодка и закладывала вираж. А потом человек в лодке поднялся, и Толик сел.

Светлый свитер и джинсы, распущенные волосы. Ему даже показалось, что на таком расстоянии он увидел совиный нос и прозрачные холодные глаза.

Маринка.

Толик расслабился. Маринка, конечно, псих, но топится обычно старшая. А Маринка… Маринка просто решила покататься.

Встал. Психованность – это семейное. Зачем она лодку взяла? Что в такую погоду делать хочет?

Маринка прошла вдоль борта, заставив лодку раскачаться. Сама чуть не упала, присела, хватаясь то за лавочки, то за что-то, что лежало внутри. Лодка успокоилась. Маринка выпрямилась. Сунула руку в карман. Дождь сеял. Маринка была без куртки. Промокла. Рука в карман еле влезла. Ещё хуже вылезла. Что-то бросила в воду. Как будто комок глины. Потом брезгливо посмотрела на свои ладони, склонилась через борт к воде. Лодка отвесилась. Маринка вскинулась, упала спиной на противоположный борт, заставив лодку сильно качнуться и черпануть воды.

Самое время было разуваться и прыгать её спасать. Толик потянул с плеч куртку. Лодка выправилась, Маринка поднялась. В руках у неё оказалась жердина. Она приподняла её и стала резко опускать конец в воду, вскрикивая ненормально звенящим голосом:

– Получай! Получай! Получай!

Перешла на другой борт и так же резко прошлась дрыном и тут. Заметила Толика.

Толик сидел, чуть выпростав ноги из сапог, ступни ещё были в голенищах. Но как только встретился взглядом с Маринкой, мгновенно натянул сапоги и встал. Подумалось, что она сейчас запросто может метнуть жердину в него и поэтому придётся быстро бежать или прятаться.

Маринка подняла свою палку и, прожигая Толика взглядом, опустила её в воду. Вероятно, она хотела достать до дна и пришибить там рыбку. Инерция повела её дальше. Маринка сильно наклонилась, утопив сначала жердь, а потом и руку. И, не пытаясь удержаться, плашмя ухнулась в озеро.

Толик почувствовал, что моргает. Медленно. С усилием. Сознание хотело стереть увиденное с сетчатки глаза.

Маринка вынырнула, схватилась за лодку, потянулась, задирая противоположный борт, и обрушилась в воду.

– Курица, что ли? – прошептал Толик, не в силах принять, что это всё же случилось. Что в этой ненормальной семье не только старшая сумасшедшая, но и младшую во младенчестве прикрыло забором.

Маринка барахталась, не выпуская жердь из руки.

Толик так и побежал в сапогах, забыв, что их надо снять. Это было и хорошо – по воде он пробежал большую часть разделявшего их расстояния, потянулся, хватаясь за плавающий свободный конец жердины, и вытащил Маринку вместе с палкой.

– Лодка! Лодка! – хрипела она, страшно тараща глаза. Их как будто ещё больше вымыло водой, и они стали цвета Онеги.

Толик цепанул Маринку за свитер. Из-за роста она никак не могла нащупать дно. Но зачем-то всё пыталась это сделать, уходя под воду с макушкой.

– Погоди ты! – прохрипел Толик, выгребая с добычей на мелководье. – Григорьева, что ли, лодка?