Путь к звездам. Из истории советской космонавтики - Анатолий Александров

Для Гагарина после возвращения из Москвы наступили нелегкие дни ожиданий. Хотя он постоянно уговаривал себя не особенно отчаиваться по поводу даже отрицательного результата, все же неопределенность подавляла. Спасала служба. Утром, как и прежде, он уходил на аэродром, много летал над сопками и морем, нес дежурство по части, редактировал «Боевой листок». В свободное время Юрий часто ходил на лыжах или вместе с Валюшей отправлялся на гарнизонный каток, если дочку на часок удавалось пристроить у соседей.

— Какая-то необычная была у тебя на этот раз командировка, — почти каждый день после возвращения Юрия говорила мужу Валентина, когда ловила на себе его задумчивые взгляды.

Раньше он ничего существенного из своих повседневных дел не скрывал от нее, но тут были особые условия. «Помалкивать», — рекомендовал ему при отъезде из Москвы опекун кандидатов, очень уважительный полковник Карпов. То же самое он услышал при возвращении и от командира полка.

Когда Валюша настаивала, Юрий улыбался ей:

— Каким квалифицированным психологом ты у меня стала…

Примерно через неделю после возвращения Гагарина в полк к нему на квартиру зашел летчик из соседней части, старший лейтенант Шонин. Юрий знал его по совместным полетам. Он тоже писал рапорт о зачислении кандидатом в космонавты, проходил медицинскую комиссию в гарнизоне, но не был включен в состав первой четверки летчиков для поездки в Москву.

Валентина отвлеклась с Леночкой, и Юрий, растапливая печку, кое-что смог рассказать коллеге:

— Конечно, Георгий, комиссия в Москве более строгая, чем была у нас в гарнизоне. Но ты ведь прошел здесь все испытания без замечаний. Пройдешь и там. Конечно, крутят и вертят в московском госпитале безжалостно и отчисляют с улыбкой. Но не переживай, Георгий, ты обязательно пройдешь и ту комиссию. Жди вызова. Он придет.

В начале последней декады ноября в гарнизоне прошла конференция по обмену опытом полетов в зимних условиях. Молодые летчики особенно прислушивались к рекомендациям асов. Из гагаринского полка наиболее интересными получились сообщения старших лейтенантов Васильева и Вдовина. Подполковник Бабушкин предложил выступить и Юрию. Гагарин основательно подготовился к конференции. Он всесторонне разобрал особенности полета зимой по элементам: видимость, осмотрительность, направление ветра, посадка, торможение на обледенелой ВВП. От смежников вслед за Гагариным выступил старший лейтенант Шонин. Георгий построил свое сообщение на сравнении условий летной работы в Заполярье и на Балтике, где ему довелось летать сразу после окончания Ейского авиационного училища летчиков.

После конференции Шонин навестил Гагариных и сам сообщил Юрию, что он через сутки уезжает в Москву, так как на него поступила в часть долгожданная бумага. Георгий уехал, а Гагарин засел за изучение… астрономии. Особенно заинтересовала его теория множественности обитаемых миров.

В отсутствие Юрия Валюша просмотрела книги, принесенные им из гарнизонной библиотеки, а вечером учинила мужу подлинный допрос — что это за интерес у него такой к астрономии вдруг проявился? Опять пришлось кандидату в космонавты выкручиваться: «Понимаешь, Валюша, ребятам, оказывается, понравилась моя прошлогодняя лекция о космосе, и они попросили меня рассказать о возможных полетах человека на другие планеты. А тут без астрономии не обойтись». Требовалось как-то отвлечь жену от повышенного космического интереса. Повод вскоре нашелся более чем достойный.

С начала декабря в полку находились представители авиационного командования Северного флота. Тщательной проверке подверглись как организация учебных полетов, так и техника пилотирования летного состава. Строгий экзаменатор майор Свиридов оказался рядом с Гагариным в кабине Мига. Всесторонне проверив летную выучку проверяемого, представитель штаба поставил Юрию «пятерку» по технике пилотирования.

Вернувшись домой, Юрий весь вечер рассказывал жене, как он заработал ее у строгого Свиридова. Команды инспектор отдавал четко и самые неожиданные. То сделайте «горку», то переходите на «скольжение», то атакуйте противника сверху, то с «задней полусферы». А «бочку» Свиридов заставил Юрия выполнить в комбинации трижды. При подведении итогов инспекторской проверки летная подготовка старшего лейтенанта Гагарина была отмечена с лучшей стороны.

Середину декабря Гагарины посвятили подготовке к новому, шестидесятому, году. Несколько раз они вместе побывали в гарнизонном универмаге и закупили скромные подарки для посылки в два адреса — в Гжатск и Оренбург.

Заканчивался год, а вызова из Москвы все не поступало. Откуда было знать Гагарину, сколько таких же претендентов в космонавты, как он, проходит за две недели через строгие руки сотрудников профессора Яздовского? Ситуацию частично прояснило возвращение старшего лейтенанта Шонина. Вроде, как сам понимал Георгий, он тоже вернулся в Печенгу «со щитом», но полковник Карпов и ему не сказал ни о какой перспективе. Не услышал он и привычное напутствие Евгения Анатольевича, что «для вас, товарищ Шонин, стратосфера не предел». Не шла между ними речь, разумеется, и о следующем вызове.

Гагарин увидел Георгия издалека, выходящим из штаба части. Юрий обхватил товарища за крепкие плечи, принялся тормошить: «Выкладывай, Георгий, московские новости». Они как-то и успокоили Гагарина. Шонин твердо заявил, что и его группа отнюдь не последняя, которая проходит проверку в столице. В летных частях продолжается отбор претендентов. Так что в их положении остается одно — ждать…

Новый год у Гагариных смазала болезнь дочки. Пришлось остаться дома, нарушив артельный закон Заполярья. И все же в полночь в их скромную обитель пришли верные друзья — бывшие соседи Вдовины, Злобин, Репин и Шонин. Вот тогда добрым словом проводили старый год, а в наступающем пожелали друг другу счастья и успехов в службе. А оно, счастье, пришло уже через две недели. Распоряжение начальника штаба Северного флота от 14 января гласило: «Командировать старшего лейтенанта Гагарина Юрия Алексеевича в Москву…» Адрес — войсковая часть… О сроках командировки ничего не говорилось.

И началось. Медики, психологи, баллистики и авиаторы терпеливо, по крупицам вырабатывали формулу «человек в космосе». Помимо состояния здоровья, врачи выискивали в кандидатах скрытую недостаточность или пониженную устойчивость организма к факторам, характерным для космического полета, оценивали полученные реакции при действии этих факторов. Обследования велись при помощи биохимических, физиологических, электрофизиологических и психологических методов, а также специальных функциональных проб. Кандидатов выдерживали в барокамере при различных степенях разреженности воздуха, крутили на центрифуге, похожей на карусель. Врачи изучали, какая у них память, сообразительность, насколько легко переключается внимание, какова способность к быстрым и точным действиям.

В конце первой недели обследования медико-биологические процедуры прервались, и врачи уступили место психологам и будущим руководителям Центра подготовки космонавтов — Каманину, Карпову, Бабийчуку, Никерясову. Беседовали индивидуально, коллективно, группа с группой. Их установки звучали жестко — не запугивая предстоящими тяготами, легкой жизни никто не обещал.