Супер-женщина - Соня Дивицкая

Забыть супругов Натыкач было сложно. После развода они дрались в своей общей квартире каждое полнолуние. Среди ночи приезжала полиция, соседям тоже приходилось вставать, идти понятыми… Народ устал, все ждали, когда же, наконец, Люся согласится продать квартиру и свалит куда-нибудь подальше, в хрущевку, а лучше на родину, в маленький городишко под Харьковом.

3

Время от времени она мне позванивала, иногда рассказывала про свои сражения за алименты и квартиру, но чаще просто ревела в трубку.

– Прости, я опять тебе вою, – говорила она, – но у меня никого нет! Я одна! Целый день сижу одна в этой проклятой квартире! Слово некому сказать!

– Да ладно, – отвечаю ей, – реви. Я все равно белье глажу.

– Была сегодня в магазине. Ты представляешь, килограмм моркови – пятьдесят рублей!

– Это в вашем блатном магазине. – Я знала ее магазинчик под домом. – На рынке двадцать пять.

– А я ж не в курсе! Я же раньше не смотрела на цены! У меня Вася всегда за покупками ездил! Я ж на работе весь день! Откуда мне знать, что почем? Гречка – восемьдесят! Форель… – она заплакала опять, – все, про форель забыли. Хотела сына рыбкой покормить, какая, к черту, рыбка? Сидит вон, курицу жует. А у меня одна овсянка! И суп гороховый. Ой, мама дорогая! За что мне это все? За что? Пришла, сварила супчик и реву. Тебе уже, наверно, надоело это слушать…

Меня не напрягали Люсины рыдания, в наушниках у меня был Армстронг. Иногда я ей подпевала:

– …аnd I think to myself what a wonderful world…

– Все в игрушки играешь! – задиралась она. – Играйся, играйся, пока у тебя есть такой муж! Тебе-то хорошо, ты знаешь, он тебя голодной не оставит! А чего ж с таким-то мужем книжонки не писать? А я потратила десять лет! Десять лет потратила на эту скотину! От одного идиота ушла, думала, ну хоть с этим жить буду. А ни фига! Опять вляпалась! Мамочка моя родная! И почему мне так не везет?

Откуда же мне было знать, почему Люсе не везет? Я ничего ей не отвечала, не выражала ни малейшего сочувствия, не давала никаких идиотских советов… Я пела песенки.

– Yes, I think to myself what a wonderful world…

Мой телефон лежал на гладилке, или на кухонном столе, или на полочке в ванной, я делала свои дела, а Люся, нарыдавшись, отключалась. В такой ситуации никому не нужно было говорить «пока», нас обеих такой расклад устраивал.

Поначалу Люся звонила не только мне, другим подружкам тоже. Вот они ее слушали внимательно и утешали.

– Не реви, – они ей говорили, – нужно надеяться на лучшее.

– На какое лучшее? Мне сорок три! Я без копейки в чужом городе! С ребенком, никому не нужная… На какое лучшее мне надеяться? И эта тварь еще все время ходит, кидает мне свои гроши вонючие, а потом еще и в морду мне дает! И я терплю! Потому что мне нечем кормить сына! А эта сучка у него беременная, разожралась вся как корова. А я скелет! Во мне осталось сорок два килограмма!

– Продавай хату и разъезжайся с ним, – советовали опытные женщины. – Переедешь, и фиг он тебя найдет.

– Куда я перееду? В хрущевку?

– И что, что в хрущевку? А нервы? Про здоровье подумай…

– Нет! В хрущевку ни за что! Я нажилась в хрущевках! Сама пойди и поживи в этой халупе!

Все хотели увидеть Люсю в хрущевке, ей так казалось. А может быть, и правда в прежние времена норковая шуба, красная тачка и наглая морда в модных очках раздражали массовку, которую она вокруг себя собрала. И даже теперь, когда Люся сидела голодной, ей все еще не могли простить тот высокий пенек, на который она взгромоздилась.

– Да, Люське тяжело… – обсуждали подружки, – а потому что жить привыкла на широкую ногу! Икорка, тортик, жратва из ресторана, отпуск на море, коттедж в «эквалиптах»…

– Вчера звонит и просит: «Одолжи мне денег, я куплю кровать». Звезда какая! А на полу поспать слабо?

– А мне вчера звонит и воет. «Что воешь?» – говорю. Опять от этой твари в морду получила. Он к ней как ни придет – так драка. В морду получила, че ж ей делать? Сидит и воет.

Ох, боже мой! Как быстро все забыли, что у легендарной Люси пуленепробиваемая морда. И это грустно и практически печально, но удержаться от мелкого женского злорадства девушки не смогли. Многим хотелось вернуть этой стерве старый должок.

Кума утешила, дала деньжонок и по-братски ей сказала:

– А что ты хотела? Ты сама его проводила к той бабе. Вечно лезла вперед, вечно ты умная была… А мужик, понимаешь, не хочет быть дураком, мужик хочет найти себе такую дуру, рядом с которой он всегда будет умный!

Бухгалтерша заходила, конвертик принесла для сына. Заметила у Люси седые волосы, жалела искренне:

– Да, выглядишь ты плохо, врать не буду. А что ты думала? Что будешь вечно молодая? При бизнесе-то можно, конечно. И косметолог у тебя, и парикмахер был, и по врачам чуть что… Но ничего, немножко потерпи, все-таки не девочка уже, пятый десяток…

Соседка принесла оладушков, очень вкусные были оладушки. Пекла для Люси как для себя и приласкала заодно:

– Держала ты его, держала на коротком поводке, а все равно сорвался. А ты что думала: всем мужики изменяют, а тебе нет? Э-хе-хех, дорогая… Тут хоть в халате, хоть в леопарде ходи, а мужики все в лес смотрят.

Люся жевала оладьи и рыдала. Конечно, смотреть на это было неприятно. И слушать ее телефонный вой тоже было неприятно. Представьте, вы готовите цыпленка на ужин своему семейству, кинули его в духовку, ждете мужа с работы, стараетесь глазенки подрисовать, детеныша умыть, все посещения криминальные в компе на всякий случай стерли, настроились на тихий семейный вечерок, и вдруг звонит Люся и воет вам в трубку. И трубку, естественно, хочется бросить, потому что вам неинтересно на ночь глядя слушать про жестокое обращение с бывшими женами.

Все Люсины подруги одновременно обнаружили, что страшно счастливы – по сравнению с Люсей. Оказалось, что у них прекрасные мужья, уютные дома-квартиры, всем хватает денег, и возраст – отнюдь, и отпуск на море маячит… Кстати, вы еще не решили, куда рванете отдохнуть?

В общем, трубки брать перестали. Но я снимала, потому что мне по барабану чужое горе. Я понимала: Люся рыдает – потому что ей нужно свое отрыдать, не поплачешь – не поедешь. Так что мне эти слезы были до лампочки, я Люсю слушала как блюз.

– Ты знаешь, сколько стоят детские ботинки? – решила она меня однажды удивить. – Дороже, чем мои туфли!

А я ей подпевала:

– Оnly you-u-u-u…

Люся смотрела на импортные ортопедические ботинки. Она пришла в тот же самый магазин, где еще вчера ее облизывали как хорошую клиентку. Там к ней сначала кинулись, начали предлагать приличную обувь. И как только она сказала «денег нет», ее сразу же бросили. В следующий визит она в этой лавочке была уже не любимой покупательницей, а овцой, из тех, что ходят «просто посмотреть».