Такое простое счастье - Дженни Лукас

Наконец Летти не выдержала.

– Прошу меня извинить, – сказала она, вставая. – Я должна…

Она быстро прошла мимо других столов и выбежала из зала. В конце длинного коридора она нашла дамскую комнату, где ее вытошнило. Прополоскав рот, Летти посмотрела на себя в зеркало. Она скорее умрет, чем вернется в зал.

Лучше просто незаметно уйти. Для них обоих лучше.

Она постояла еще немного. В прохладном пустом мраморном туалете ощущалась старомодная элегантность.

Летти вышла в коридор… и обнаружила поджидавшего ее Дариуса. Он прислонился к стене, сложив руки на груди.

– С тобой все в порядке?

– Достаточно насмотрелся? – задыхаясь и едва сдерживая слезы, спросила она. – Ты же не полный идиот, чтобы жениться на мне.

В коридоре с мягкими коврами и позолоченными светильниками никого не было. Летти замерла. Вот сейчас он скажет, что совершил ошибку, приведя ее на прием, и что он не сможет жениться на ней и не желает больше ее видеть. Она ведь этого хотела? Но почему-то сейчас она не обрадовалась.

– Я не представлял, насколько тебе было тяжело.

Летти долго крепилась, чтобы не заплакать, но силы у нее были на исходе, и слезы полились из глаз.

Она вытерла глаза, проглотила ком в горле и выдавила улыбку:

– Теперь ты знаешь. Поэтому завтра я уезжаю в Рочестер с отцом. А ты продолжай жизнь богатого, известного и успешного человека. Если захочешь, то можешь навещать нашего ребенка в любое время… – Что-то в его глазах заставило ее на секунду замолчать. – Если, конечно, захочешь, – прошептала она.

Глаза Дариуса гневно засверкали, он схватил ее за руку.

Летти хотела вырваться, но не смогла.

– Что ты делаешь?

– То, что мне следовало, как только мы сюда приехали. – И с суровым видом повел ее обратно в зал.

– Нет, – задыхаясь, Летти пыталась отдернуть руку. – Пожалуйста. Я не могу туда идти. Не заставляй меня…

Дариус был безжалостен. Крепко стиснув кисть Летти, он снова ввел ее в огромный зал с высоким потолком и хрустальными люстрами. Ей ничего не оставалось, как ковылять за ним в узких туфлях на шпильках и розовом платье мимо больших круглых столов, где тысячи людей пили бренди и кофе после ужина и поедали десерты. За каждым столом на десять персон наступала тишина, когда они проходили. Летти кожей чувствовала осуждение, обвинение, ненависть.

Дариус упрямо тащил ее через зал, по пути схватив с их стола бокал с шампанским. Он пересек вместе с Летти танцпол и помог ей подняться по ступенькам на подиум, где, не выпуская ее руки, взял микрофон и прокашлялся.

Летти тряслась от страха.

– Добрый вечер, – произнес в микрофон Дариус. Его низкий, властный голос разнесся по залу. На лицо упал луч прожектора. – Для тех, с кем я лично не знаком, представлюсь: я Дариус Кириллос. Благодарю вас за то, что пришли на этот бал, событие, которое начинает нью-йоркский сезон, и благодарю за поддержку стипендий для приемных детей. Ваша помощь даст возможность многим способным подросткам поступить в колледж либо получить специальность.

Послышались жидкие хлопки. В голове у Летти пронеслось, что хлопали бы сильнее, не будь ее с ним рядом. Она портит все, даже для тех детей, которым необходима помощь. Летти себя ненавидела. Почти так же сильно, как Дариуса.

Дариус отвернулся от микрофона и внимательно посмотрел на нее. Сердце у Летти упало.

«Вот оно – он сейчас объявит, что привел меня ради шутки и выгонит отсюда».

Губы Дариуса дрогнули, и он снова повернулся к микрофону:

– Большинство из вас знают эту красивую женщину рядом со мной. Мисс Летисия Спенсер. – По залу пролетел шепот, тихое шиканье. А Дариус обворожительно улыбнулся: – Поскольку мы здесь все друзья, то я хочу, чтобы вы первыми узнали… Я только что сделал ей предложение выйти за меня замуж.

Что? Летти не верила своим ушам. Он рехнулся?

– И она согласилась, – спокойно закончил Дариус. – Поэтому я хочу, чтобы вы первыми пожелали нам счастья.

Летти сдавленно ахнула. Он не рехнулся. Он – самоубийца.

По залу пронесся свист, шиканье переросло в злые, непристойные оскорбления. Летти инстинктивно прижала ладонь к животу, как бы закрывая своего неродившегося младенца от жестоких слов.

Но Дариус продолжал улыбаться. Мало этого, он положил свою большую ладонь ей на живот поверх ее ладони.

– И мы ждем ребенка. Все это переполняет меня радостью, которую я хочу разделить со всеми вами. А теперь следующее. Многие из вас знают о неприятностях ее отца…

Какой-то седовласый мужчина вскочил из-за стола и закричал, потрясая кулаком:

– Говард Спенсер обворовал мою компанию на миллионы долларов! Нам заплатили лишь малую часть того, что мы потеряли!

Кругом зал гудел от ярости.

– Отец Летти – преступник, – согласился Дариус. – Он злоупотребил вашим доверием, и я знаю, что более половины того, что он украл, до сих пор не восполнено. Но Летти не сделала ничего плохого. Вот почему я решил ради моей будущей новобрачной возместить ущерб.

За столами воцарилась мертвая тишина.

– Я лично верну каждый цент, украденный ее отцом.

Теперь по залу прокатился гул, словно все одновременно выдохнули.

Седой мужчина, шатаясь, сел, бормоча:

– Но это… пять миллиардов долларов!

– Да, – спокойно сказал Дариус и обвел взглядом зал. – Поэтому если вашей семье до сих пор не заплатил деньги Говард Спенсер, я лично гарантирую их получение. И все это в честь моей прекрасной, невиновной, несправедливо преследуемой невесте. – Он повернулся к Летти, высоко поднял бокал с шампанским и громко крикнул в микрофон: – За Летисию Спенсер!

Когда к подиуму бросились репортеры, Летти едва не стало дурно. Везде вспышки камер, шум голосов, криков, восклицаний, скрип стульев. Тысячи людей вскочили со своих мест и подняли бокалы с шампанским.

– За Летисию Спенсер!

Каждый ли день человек по собственной прихоти тратит пять миллиардов долларов?

Дариус не собирался этого делать. У него на уме был другой сюрприз для Летти: черная бархатная коробочка, спрятанная в кармане смокинга. Он собирался вручить ей это, как только закончится вечер, и все ее непомерно раздутые страхи окажутся неосновательными.

Но все изменилось в одну минуту – он понял, сколько она вынесла за десять лет. Он понял это, стоя в коридоре, дожидаясь ее. А когда она вышла из дамской комнаты, бледная, словно привидение, до него наконец дошло, во что он вовлек ее. Если люди так отнеслись к Летти сейчас, то насколько хуже было ей десять лет назад, когда обстановка накалилась добела?