HYPERкоролева - Анна Алексеева

– Нас окружают, – пытаюсь проорать я, но он все равно ничего не слышит.

Мы все дальше отдаляемся от оранжевого зарева заводских цехов, и впереди, за спиной своего гонщика, я вижу приближающиеся огни.

– Не ссы! У них заканчиваются се… – орет водитель и сеть рывком сдергивает нас со снегохода.

Мы катимся в одну сторону, наш ревущий снегоход улетает в другую.

– Стой за мной! – кричит мой спаситель.

Я легко выпутываюсь из сетки. Он тоже.

– Стоять блять! – хотя я и так стою на месте. Это было грубовато. Три снегохода резко останавливаются. Шестеро преследователей против одного. Двое наводят на нас сеткопушки, еще четверо с посверкивающими электричеством дубинками.

– Нам пиздец, – успеваю сказать я.

Розовый вездеход на огромных колесах проносится мимо нас и круто дрифтует, выбрасывая фонтан снега. Рампа открывается. Из вездехода вырываются несколько приземистых солдат в розовых термокостюмах, их лица закрыты масками и горнолыжными очками.

Они наставляют автоматы на преследователей. Я замечаю, что у тех, кто гнался за нами, на голубых куртках фирменные знаки госкорпорации «Росинновации» – двуглавый орел, держащий в лапах инновации. Преследователи мгновенно сдаются и беспомощно поднимают руки.

– Живо назад!! – орет искаженный динамиками голос. – Назад от снегоходов!

Солдаты из розового вездехода расстреливают приборные панели снегоходов. Я вздрагиваю от приглушенных метелью звуков выстрелов

– Они же замерзнут, – говорю я. Не хватало еще, чтобы меня сделали соучастницей. Не понимаю, где кончается самооборона. Что-то тут не так.

– Пешком дойдут. До завода недалеко. Вон светится. Садись в ТРЭКОЛ, – говорит мой водитель.

Мы забираемся в вездеход. Кто-то из розовых солдат бежит к нашему недалеко уехавшему снегоходу, заводит и собирается уезжать. Рампа поднимается, скрывая его из виду. Я стаскиваю с себя липнущий к лицу шлем. Солдаты стягивают маски и горнолыжные очки. Их безбородые лица пухлы, красны и возбуждены, перекошены от притока адреналина и тестостерона, волосы коротки, густы и всклокочены. Это все женщины. Как и моя водительница. Ее короткие волосы обесцвечены до полной прозрачности. Я поправляю волосы и рефлекторно опускаю руку туда, где у меня обычно сумочка, за резинкой для волос, но там ничего нет, я со стоном закидываю их руками назад, а они наэлектризовались и выглядят отвратительно.

– Ну а вы еще кто такие блин? – мне не до любезностей.

– А ты еще не поняла? – спрашивает та, с бесцветными волосами.

– Нет! Достаточно на сегодня загадок! – злобно говорю я.

Розовый вездеход уносит меня куда-то с моими не то спасителями, не то похитителями. Машина сворачивает с освещенной дороги и я с тревогой вижу как все дальше от нас оранжевые отсветы на небе от заводов промышленной зоны. Все сняли маски. Здесь нет ни одного мужика и я начинаю что-то подозревать.

– Мы же «Женское государство», – басит одна из толстух. – Российский филиал Women State.

– А Women State это не то же самое, что Women horde of revolution? – спрашиваю я, думая о том, что мне делать.

Мне объясняют, что W.H.O.R. – это не то же самое. Это совсем другое.

– Мы отмежевались от W.H.O.R. Как большевики от меньшевиков.

– Вот как… – не поняв суть сравнения, говорю я. – А кто на нас напал?

Вездеход подпрыгивает на кочках. Треск и шипение. Рация передает, что за нами отправлен вертолет. Главная торопит шоферку. Та надевает прибор ночного видения и выключает фары. Свет в салоне гаснет. Мерцают только экраны телефонов. Я достаю свой. Он разрядился.

– Спасибо, что спасли, – говорю я и повторяю: – А ты не знаешь, кто на нас напал? И куда мы едем?

– Вумен стейт, – не слышит меня толстуха. – Короче говоря.

– Чаще мы предпочитаем называться просто «Женское государство», – поправляет другая. – Чтобы было страшнее, – добавляет она.

– Кому страшнее? – не понимаю я.

– Неважно как мы называемся, – говорит главная. – Мы еде…

– Как это неважно? Ты мне за каждый пресс-релиз мозги ебешь, – шипит в темноте первая толстуха.

– Она у нас пресс-секретарь, – поясняет третья.

– ПРЕСС-СЕКРЕТАРКА.

– Пресссекретутка ты. Заткнись.

– Девочки, не ссорьтесь.

– Из-за этой тупицы мы чуть операцию не провалили!

– Но ведь не провалили же, – главная пытается примирить спорщиц. – Все хорошо. Объект у нас. Девочки, выдохните.

– Ппц. Я готовила операцию несколько месяцев и вот вы в душу говном плюете, – не унимается пресс… прессесса… прессица? – Ну это просто пиздец. Ну реально. Нет слов, – она продолжает заводиться.

– Молодцы. Аню до слез довели, – тихо говорит еще одна из боевичек.

– Да пошли они нахуй, – лицо обиженной толстухи краснеет, на глаза наворачиваются слезы. Она закусывает губу. – Пошли нахуй, – тихо и призывно шепчет она.

– Нахуй, холера. Раки эти, что за них нам будет? Походы, памперсы, клопы… Ничего нового. Ты не хочешь еще? Помнишь, как мы лазим по трубам и смотрим телевизор? Разве плохо было? Помнишь, как я тебя прямо здесь увидела, в лифте? Помнишь, как твоя голова торчала у меня из лотка? Прожектора ослепили нас, и мы начали гоняться друг за другом по всему проходу… И потом, наверху, когда началась пальба… Тоже было славно? Хочешь еще? А? Перепугало твое начальство? Перепугало, наверное? Понравилось, а? Но ведь сейчас все по-другому… Ну что, не нравится? А ну-ка, давай еще раз. Ну? – Услышав «нет», толстуха с силой трет ладони о юбку.

Я смотрю на нее в полном ахуе. Остальные тоже.

– Ты чего несешь?!

– Это не я. Моими словами кто-то другой говорил.

Я смотрю прямо на тебя:

– По-моему, в XXI веке все должен делать ИИ. Особенно контент. Пусть все придумает за нас.

– Ломать четвертую стену, очень свежий прием, – иронично говорит командирка, поправляя черную повязку на лбу. Она прикладывается к рации. Звук рации. Пшшш: – «Снейк», как слышите нас. Это «Солид». Готовьтесь к приему объекта, будем через 20 минут. Принято, – пшшш.

– А что, тут много ИИ сделал? – спрашивает пресс… короче, первая толстуха.

– Порядочно, – многозначительно киваю я. – А зачем мне вообще что-то придумывать? Мы не в каменном веке.

– Ну и…

– Мой чемодан блин! – я меняю тему, возвращаясь в свою реальность, – Там же осталась моя корона, – восклицаю я.

– Что осталось?

– Ты хоть понимаешь, что они тебя использовать хотят? – говорит главная.