Ночь напролет - Джейн Энн Кренц

Алекса посмотрела на Айрин:

– Примите мои самые искренние соболезнования, мисс Стенсон.

– Благодарю вас. – Айрин не сводила глаз с Райленда. – Сэр, неужели вы абсолютно не допускаете возможности существования какой-либо, пусть даже самой отдаленной, связи смерти Памелы с тем, что произошло здесь тогда, много лет назад?

– Не допускаю! – отрезал Райленд.

Хойт Иган вздрогнул и уставился на Айрин. Его глаза наполнялись ужасом.

– Такого не может быть, мисс Стенсон, это совершенно невозможно. И если ваша газета опубликует подобные инсинуации, сенатор обратится к своим адвокатам.

Райленд остановил на Айрин тяжелый взгляд:

– Вы сами сказали, что после своего переезда из Дансли не общались с Памелой, а стало быть, не в курсе, насколько нестабильна была ее психика. По словам Сэма, на месте происшествия не найдено ничего, что указывало бы на какую-либо другую причину смерти, помимо передозировки. Так что ради блага всех вовлеченных в дело сторон, но прежде всего из уважения к памяти моей дочери прошу вас оставить это дело.

Алекса одарила Айрин милой улыбкой:

– Успокойтесь, пожалуйста, мисс Стенсон, Райленд по возвращении в Вашингтон намерен внести на рассмотрение законопроект об увеличении финансирования исследований в области психического здоровья.

– Это, несомненно, послужит мне утешением, – ответила Айрин.

Люк заметил, как побелели костяшки ее пальцев, вонзившихся ногтями в кожаный ремень сумки.

– Сенатор человек занятой, – объявил Хойт. – Нам нельзя больше медлить ни минуты.

Он выступил вперед и целеустремленно направился к выходу, ведя за собой Алексу и Райленда.

Задержавшись у двери, Райленд оглянулся на Айрин:

– Надеюсь, вы не забудете, что вы в первую очередь друг нашей семьи, мисс Стенсон?

– То, что Памела когда-то была моей лучшей подругой, я никогда не забуду, – ответила Айрин.

Лицо Райленда омрачила тень неуверенности. Люк сообразил, что тот никак не может понять, что означает подобное заявление. Однако Хойт Иган уже снова суетился, подталкивая своего босса к выходу.

– Я никогда не слышал о такой газете, как «Гластон-Коув бикон», – сказал Хойт Райленду. – Следовательно, это все ерунда, так, мелочь. Не беспокойтесь, сэр, это для нас не проблема.

Троица спустилась по лестнице и села в лимузин. Люк повернулся к Айрин:

– Поздравляю, вы, кажется, только что приобрели врага в лице сенатора США.

– И ничего этим не добилась. – Айрин сунула руки в карманы пальто. – Значит, расследования не будет, Сэм?

Сэм пошевелился, словно удивился, обнаружив, что кто-то еще помнит о его присутствии.

– Если, помимо е-мейла от Памелы с просьбой о встрече, у тебя нет ничего существенного, – тихо сказал он.

Айрин холодно улыбнулась.

– А все за то, чтобы не заводиться с этим делом, верно?

Сэм поджал губы.

– Думаешь, я отлыниваю, потому что мне неохота связываться с Райлендом Уэббом?

Айрин недовольно поморщилась.

– Я не это хотела сказать. Но то, что Уэбб – человек могущественный, неоспоримый факт.

– Может быть, Уэбб и могущественный человек, но он все-таки отец, дочь которого либо сама лишила себя жизни, либо лишилась ее в результате несчастного случая. Твой отец когда-то сказал мне, что семьи в случае самоубийства, как правило, стараются не поднимать шума. За последние несколько лет я сталкивался с парой таких случаев и могу подтвердить, что он был прав. Просто удивительно, на что люди готовы пойти, лишь бы замять скандал.

Айрин вздохнула:

– Я знаю.

– Так что, – подытожил Сэм, – если какой-либо веской причины подозревать иное нет, семья имеет полное право оставить свои секреты при себе и не выносить сор из избы.

Он посмотрел на Люка, явно ища в его лице поддержки.

Но тот лишь пожал плечами:

– Наверное, все зависит от того, что это за секреты. Но одно ясно – они есть в любой семье.

Сорок минут спустя Сэм провожал их к выходу из здания муниципалитета. Айрин все еще кипела от негодования, укрепившись в решимости заняться этим делом. Она напомнила себе, что с самого начала знала: шансы уговорить Макферсона провести полноценное расследование равнялись нулю.

– Нужно, чтобы прошло какое-то время, Айрин, – сказал Сэм. – Я представляю твой ужас, когда ты нашла ее в таком состоянии. Но когда ты немного успокоишься, то и сама придешь к выводу, что это передозировка, а не убийство.

– Безусловно, – ответила Айрин.

Люк промолчал, лишь взял ее под руку и повел вниз по лестнице к своему джипу. Он открыл перед Айрин дверцу машины, и она быстро села на пассажирское сиденье.

Устроившись за рулем, Люк начал выезжать со стоянки. Айрин увидела, как все головы в кафе «Вентана» повернулись в их сторону.

– Ух, упыри проклятые, – прошептала она.

– Да плюньте вы на них, – спокойно сказал ей Люк. – Городок маленький, и смерть такой особы, как Памела Уэбб, дочери сенатора и в прошлом непутевой девчонки, не может не вызвать всеобщего любопытства.

Айрин изо всех сил стиснула сумку, которую держала на коленях.

– На похоронах родителей они на меня точно так же глазели.

Люк внимательно глянул на нее и снова сосредоточился на дороге.

– Не знаю, конечно, как там на самом деле, – немного погодя заговорил он. – А я считаю, что Макферсон прав. Смерть вашей подруги – это либо самоубийство, либо трагическая случайность.

– Я в это не верю.

– Вижу, что не верите. Однако Макферсон – человек не из заинтересованных, он не пытается скрыть преступление. Он предоставил нам все имеющиеся в его распоряжении факты. Ничего такого, что послужило бы основанием для дальнейшего расследования, нет.

– Да, но есть е-мейл Памелы. Как можно не принять его в расчет?

– Ну почему же? Он как раз принял его в расчет, – терпеливо продолжил Люк. – Он, как и Уэбб, считает, что Памела, решив свести счеты с жизнью, захотела попрощаться кое с кем из своих старых друзей.

– Тогда почему она совершила самоубийство, не дождавшись меня?

– У людей, задумавших самоубийство, совсем иная логика, не как у всех нормальных людей. Они полностью сконцентрированы на своей боли и своем страдании.

Какой-то невыразительный, чересчур бесстрастный тон Люка заставил Айрин содрогнуться.

– Вы так говорите, будто лично сталкивались с подобными случаями, – заметила она.

– Когда мне было шесть, моя мать покончила с собой.