Итальянец - Анна Радклиф

Спрятав лютни под плащами, закрыв лица, чтобы никто не мог их узнать, друзья в полном молчании направились на виллу Алтиери. Они уже минули арку, где прошлой ночью Винченцо был остановлен незнакомцем, как вдруг рядом юноша услышал легкий шум и, открыв лицо, увидел фигуру в сутане. Не дав ему опомниться, незнакомец, подойдя вплотную, промолвил:

— Не ходите на виллу, вас подстерегает опасность.

Голос его был глух и зловещ.

— Какая опасность? — не выдержал Винченцо, отступив назад. — Прошу вас, скажите.

Но монах уже исчез.

— Господи помилуй! — испуганно прошептал Бонармо. — Невероятно! Надо немедленно вернуться в Неаполь. Ведь это уже второе предупреждение, мы обязаны прислушаться к нему.

— Нет! — взволнованно воскликнул Винченцо. — В какую сторону он ушел?

— Он прошел мимо меня так быстро, что я не успел его схватить.

— Я все равно пойду на виллу, даже если мне грозит опасность, — решительно заявил Винченцо. — Продолжим наш путь, друг Бонармо.

Однако тот считал это неблагоразумным и убеждал Винченцо вернуться.

— У тебя, бесспорно, есть соперник, — заключил он. — В этом случае твоя храбрость не спасет тебя от кинжала наемного убийцы, — пугал он Винченцо.

Упоминание о сопернике переполнило сердце Винченцо гневом и решимостью.

— Если ты боишься, я иду один, — твердо заявил он.

Обиженный упреком в трусости, Бонармо неохотно последовал за другом. Вскоре они беспрепятственно достигли виллы и через знакомую Винченцо калитку вошли в сад.

— Где же твои наемные убийцы, Бонармо? — насмешливо спросил воспрявший духом Винченцо своего друга.

— Говори потише, — остановил его осторожный Бонармо. — Они могут быть где-то рядом.

— Тем хуже для них! — расхрабрившись, воскликнул Винченцо.

Приятели уже достигли теплицы, примыкавшей к дому, и наконец смогли перевести дыхание и приготовиться к задуманному. Ночь была тихая, лишь где-то внизу слышался приглушенный гул далекой толпы. Внезапно небо осветила яркая вспышка фейерверка — это в королевской вилле на побережье праздновали день рождения одного из принцев неаполитанского двора.

Вспышки огней то и дело освещали толпу зевак на набережной, гладь залива с крохотными суденышками, снующими взад и вперед, густые темные рощи на склонах и раскинувшийся на холмах Неаполь. Плоские крыши домов были усеяны зрителями, освещенную факелами набережную запрудили экипажи с гуляющей публикой.

Пока Бонармо с интересом наблюдал за празднеством, Винченцо свой взор не отрывал от виллы, надеясь, что на балконе вот-вот появится Эллена, но напрасно. Вилла была погружена в темноту. Приятели сидели на траве у подножия апельсиновых деревьев, как вдруг услышали шелест тяжелых листьев, будто кто-то прошел, разводя ветви рукой. Вивальди окликнул, но в ответ последовала полная тишина.

— За нами следят, — после выжидательной паузы сказал Бонармо. — И возможно, с кинжалом в руках. Не лучше ли уйти отсюда?

— Если бы не пронзила стрела любви мне сердце и не унесла покой… — чувственно продекламировал Винченцо. — Убереги, Господь, моего друга от острого кинжала убийцы. Тебя все еще мучают предчувствия?

— Это не страх, поверь мне, а лишь благоразумие, — вспылил Бонармо. — Надеюсь, мне представится возможность доказать тебе это, когда ты меньше всего будешь думать об опасности, — обиженно закончил он.

— Понимаю, друг. Тогда покончим с этим. Если я оскорбил тебя, ты вправе потребовать удовлетворения.

— Конечно! — воскликнул Бонармо. — Даже если ценой удовлетворения станет кровь друга.

— О, никогда, никогда! — воскликнул впечатлительный Винченцо и бросился на шею другу. — Прости мой минутный гнев. Это все от моего состояния.

Бонармо, в свою очередь, обнял друга.

— Достаточно, не будем более об этом. Я снова прижимаю к сердцу моего друга Винченцо.

После этого страстного примирения они покинули апельсиновую рощу и приблизились к вилле. Встав под балконом, нависшим над окном, где прошлым вечером Винченцо видел Эллену, молодые люди настроили лютни и запели вполголоса серенаду.

У Винченцо был красивый тенор, которому его чувства придали особую чистоту и печаль. Он вложил в звуки песни нежность, мольбу и всю искренность своего чувства. Никогда еще он не изливал так страстно свою душу. Но Эллена не появилась на балконе и не подошла к окну с узорчатыми ставнями. Не услышали они и тихих аплодисментов. Винченцо терялся в догадках. Окна виллы были по-прежнему темны. Ни единый звук не нарушил покоя ночи. Правда, Бонармо в перерывах между куплетами слышались чьи-то голоса поблизости, будто кто-то вполголоса осторожно переговаривался, опасаясь быть услышанным. Он напряженно вслушивался, и ему чудилась опасность. Винченцо уверял друга, что все это просто отголоски гомона толпы на набережной, доносимые сюда ветром. Но Бонармо не так легко было успокоить.

Потерпев неудачу в первой попытке, юноши решили обойти дом с другой стороны. На ступенях террасы они повторили серенаду, но, увы, с тем же успехом. После новой неудачи, потеряв терпение и надежду тронуть сердце жестокой красавицы, они отказались от дальнейших попыток. Винченцо, хотя и в самом начале мало веривший в успех этой затеи, теперь, однако, жестоко страдал от разочарования. Встревоженный состоянием друга, Бонармо пытался увещевать его и теперь столь же горячо утверждал, что у него нет соперников, как до этого убеждал в обратном.

В конце концов друзьям пришлось покинуть сад, хотя Винченцо сопротивлялся и все еще ждал появления того, кто следил за ними, прячась в кустах. Со свойственным ему юношеским пылом он жаждал получить удовлетворение и объяснение непонятных угроз. Но благоразумный Бонармо решительно воспротивился, считая затею друга неразумной и опасной.

Это лишь приведет к тому, убеждал он Винченцо, что его тайна станет тотчас известна тем, кто меньше всего должен о ней знать. Разумеется, он имел в виду родителей Винченцо. Однако урезонить юношу было трудно.

— Если этот дьявол в монашеской сутане снова повстречается мне на том же месте, он не уйдет от меня на сей раз. А если это ему удастся, я все равно его выслежу. Я буду подстерегать его так же упорно, как он подстерегает меня. Я укроюсь в развалинах крепости и буду ждать его, даже если это грозит мне смертельной опасностью! — продолжал упорствовать Винченцо.

Хотя Бонармо напугала та ярость, с которой он произнес все это, и особенно последние слова, прозвучавшие как клятва, он вынужден был уступить и более не спорил с другом, а лишь справился, хорошо ли тот вооружен.

— Тебе может понадобиться оружие, Винченцо. В саду виллы тебе грозила меньшая опасность, чем это может быть на развалинах. Ведь незнакомец предупредил тебя.

— При мне шпага и кинжал. А ты, Бонармо, вооружен?

— Тише, — шепотом предостерег его Бонармо, когда они обогнули выступ скалы, нависавшей над дорогой в Неаполь. — Мы приближаемся к арке. Вот она.