Последняя возможность увидеть солнце - John Hall

бутылку и начинает вливать в меня Дрянь. е

– Подожди пару минут, добавлю тебе тепленькой, – говорит она и уходит.

Оставшись в одиночестве, я уставился на распятого на кресте святого сына.

– Интересно, из чего был крест, на котором его распяли? – появляется первый голос.

– Осина, – говорит второй.

– Почему именно осина? – спрашивает третий.

– Потому что только осиновым колом можно остановить вампира, – говорит четвертый голос.

– Безумие! – начинает ржать пятый голос, и он пробивается сквозь мысли и выплескивается из меня наружу.

Я совершенно пьян от водки в купели, я совершенно пьян от дряни, которую разделил с девушкой в белом халате, я смеюсь от абсурдности ситуации. Я вспоминаю, с чего все началось. Помню усатого мужчину, который рассказывает мне о ситуации на улицах этого проклятого города. Помню, как я явился на порог храма в состоянии шага перед смертью и тем самым попал сюда. Помню, как таким способом и упорной работой втерся в доверие жирного ублюдка. И сейчас я по-прежнему здесь, и только сейчас все пришло в движение.

Я команда шхуны, и мы дождались ветра после длительного штиля. Я безумен…

Она вернулась с кастрюлей кипятка, с бутылкой водки и бутылкой дряни.

– Еще один заход в теплую ванночку, после которой ты будешь в таких дровах, в которых ни разу в жизни не был! Еще один заход в купание в адском напитке, который проспиртует тебя, как кусок мяса для шашлыка, положенный в маринад из уксуса! – говорит она и начинает смеяться.

– Она «в щи», – думаю я. – Дрянь уже впиталась в кровь, Дрянь уже двигает ее сознание на уровень моего мировосприятия. Именно такой доктор сможет поставить меня на ноги.

Я начинаю растворяться в воде, которую она добавляет к той прохладной, в которой я лежу, в водке, которую она добавляет на смену уже впитавшейся.

– Дрянь, – выдавливаю из себя.

– Сейчас накатим, не торопись, – говорит она. – Сейчас автомобили наших жизней выйдут на автомагистраль в рай. Сейчас мы с помощью Дряни сможем узнать помыслы сына Божьего, слова которого стали жизненными законами!… что должны были быть аксиомами, а стали всего лишь законами… А все эти законы, они как шлюхи…

Последнюю фразу она произносит, коснувшись указательным пальцем губ, прижимая его к своим пухлым алым губам, говоря об этом шепотом, как секрет, как тайну, как будто бы об этом никто, кроме нее, раньше не знал.

– Продажные, – заканчивает она после некоторой паузы, открывая бутылку дряни.

– А вообще, вернемся к нашей прошлой теме. Один удар по воде – «да», два – «нет».

– Ты вменяемый? – спрашивает она, и после поит меня ядом из бутылки, будто заботливая мать младенца. А я два раза бью пальцами по воде.

– У тебя есть для этого повод, какая-нибудь прям стоящая причина?

– Конечно, есть! Это максимально тупой вопрос, который можно было задать, – думаю я, ударяя один раз воде пальцами.

Я смотрю в ее черные, как смоль, глаза и там вижу отрывки того, почему я пришел сюда. Я вижу смерть близкого человека, вижу то, как под дождем несу гроб на это самое кладбище, вижу то, как выкупаю место у жирного ублюдка, я вижу это так, будто бы все это происходит сейчас.

В ее космически глубоких глазах я вижу осколки разных фрагментов, последних глав своей жизни, которые привели меня сюда. Я – фотоальбом, наполненный воспоминаниями.

– Хорошо, причина есть, – начинает говорить она. – Интересно, какая… Что-то личное, так?

Один удар по воде в ответ.

– Пить будешь?

Один удар по воде.

–Тебе не нравится эта тема? Тебе не нравится, когда кто-то пытается копаться в тебе?

Один удар по воде.

– Пойми, мне просто интересно, почему ты здесь. Явно не из-за денег. Тобой движет личный мотив, – говорит она, и в комнате повисает тишина. – Ты хочешь, чтобы я завтра пришла полечить тебя еще раз?

Два удара по воде.

– Даже так?! – оскорбленно говорит она, но девушка ничего не знает и не понимает. Обо всем знаю только я.

– Ну ладно… В таком случае будем ставить тебя на ноги. Это, конечно, не сансара, но штука интересная! – говорит она и пропадает из моего поля зрения.

– Что? – кое-как произношу я, не понимая, к чему она клонит.

– Поверь, при всем при этом ощущения незабываемые! Ну, из тех, на ком тестировался этот спорный способ, до сих пор живы все, – говорит она.

Что происходит дальше, помню крайне смутно. Помню большое количество хлористого, пенициллина и адреналина, которые она мне вкалывала один за другим через маленькую иголку, вставленную в вену.

—–

Меня пихают в плечо. Открываю глаза. Лежу под крестом. Тело в шоке.

– Как ты? – ловлю голос коммерсанта. Лежу на полу, накрыт какой-то накидкой или пледом. Тепло.

– Я, – выдавливаю из себя и понимаю, что звук вышел очень мягко. – Не знаю…

Пытаюсь встать. Получается. Придерживаю то, чем был укрыт. Голый.

– Отлично! – говорит коммерсант, и я вижу, как в его глазах начинают вращаться маленькие цифры, символизирующие величину банковского счета. – Значит, не придется закапывать тебя, значит, не будет лишнего геморроя.

Голова немного болит. Тело сочетает в себе тысячи ощущений, которые невозможно охарактеризовать в одном-двух словах. Мне и хорошо, и плохо одновременно. Я неопределенность в квадрате.

– Иди, короче, одевайся и тащи свою худощавую задницу на планерку. Отец вернулся, – говорит он и разворачивается в направлении к двери. – Кстати. К тебе будет дело. Но об этом чуть позже, ближе к вечеру.

Разворачиваюсь к кресту. Смотрю на распятие. Смотрю на гвозди. Смотрю на лик сына божьего.

– Прости, – говорит первый голос в моей голове.

– Сохрани, – второй голос подхватывает.

– Помилуй, – третий голос озвучивает слово, и мне становится страшно от того, что может прозвучать дальше.

– Аминь, – говорит четвертый голос, и помещение наполняется тишиной.

– Всех нас принесут на Голгофу… И там, смешав кровь с дерьмом, мы станем бесконечностью, – впервые за долгое время спокойно высказался пятый голос, живущий в моей голове.

После его слов мне даже стало как-то легче, и я пошел одеваться в свою лачугу. По пути я все думал о сансаре. Я был рад тому, что смог приблизиться к очагу возгорания. Я понимал, что то, что будет происходить дальше, будет в рамках расплаты за спасение моей жизни в этом дрянном мире. Но это лишь одна сторона медали, которая приблизила меня к моей цели на еще один шаг.

– Теперь надо быть крайне осторожным, – думаю я по пути в свое скромное жилище. – Теперь у меня нет права на ошибку.

– Это будто идти по канату, растянутому между двумя