Хлеб с порохом - Борис Цеханович

– Боря, где я его выберу? Как? Пусть сам едет и выбирает.

Мы с Толиком стояли и посмеивались, а когда запал у Халимова закончился и он умолк, я пригласил его к себе в гости. Выставил на стол еще одну банку холодной «Анапы», старшина накрыл прекрасный стол, и застолье покатилось своим ходом. Как-то незаметно три литра вина закончились, и на столе, так же незаметно, появилась еще одна банка. Халимов, заинтересовавшись моими богатыми продовольственными запасами, решил сготовить из них что-нибудь восточное. Довольный, он сидел около раскаленной печки, где уже аппетитно шкварчала сковородка, куда старшина с Чудиновым по указанию Рената разбивали яйца, кромсали колбасу, помидоры и черт его знает что. Мы с Толиком веселились, глядя на эту суету, и периодически прикладывались к кружкам. Атмосфера в землянке царила веселая и беззаботная. Но в этот прекрасный момент начался очередной минометный обстрел, причем падали мины вперемешку: 82-мм со 120-миллиметровыми минами. Первый залп лег недолетный. Опытное ухо уловило, что он разорвался, слава богу, не в расположении второго взвода. Второй залп перелетел метров на сто через мое расположение и взорвался в поле. Халимов насторожился и в напряженной позе замер у печки, уставившись взглядом куда-то в угол. Старшина с Чудиновым отошли от входа в глубину землянки и уселись на дрова в углу, сжавшись в ожидании очередного залпа. Мы же с командиром батальона весело и бестолково закричали, пытаясь привлечь внимание майора Халимова, одновременно разливая вино по кружкам:

– Ренат, вилка: минус-плюс были, сейчас по нам долбанут. Давай быстрей к столу, мы еще успеем выпить, пока нас не накрыло.

Мы подняли свои кружки и кружку Халимова, но Ренату уже было не до нас, он дико посмотрел на наши бестолково поглупевшие лица, схватил автомат и выскочил из землянки. И тут нас накрыли. Кругом загрохотали разрывы, даже в землянке был слышен противный визг осколков. Одна из мин с оглушительным грохотом разорвалась в нескольких метрах от входа в землянку. Плащ-накидку, заменяющую дверь, мотануло взрывной волной, несколько осколков залетели в помещение, но никого не задели. В течение нескольких секунд земля ходила ходуном от разрывов, и так же внезапно все оборвалось. Мы сидели оглушенные и не верили тому, что все закончилось благополучно. Вся закуска была засыпана всяческим мусором, залетевшим от разрыва мины у входа, в кружках тоже было полно мусора, насыпавшегося с потолка. Я выплеснул из кружки вино и налил чистого вина себе и Мосейчуку. Молча стукнулись кружками.

– Чудинов, сходи и посмотри, что осталось от майора, – будничным тоном приказал я солдату, поднялся: – Давай, Толя, выпьем за майора Халимова. Хороший был мужик, царство ему небесное. Остался бы в землянке – сейчас бы подымал вместе с нами кружку.

Выпили и сели на кровати, стали закусывать. Откинулся полог входа:

– Товарищ майор, нету майора Халимова и крови не видно. Да и машины его нет, может, уехал?

Около входа в землянку красовалась достаточно глубокая воронка от 120-миллиметровой мины. Установка взрывателя на мине была «фугасная», поэтому, прежде чем взорваться, мина сильно углубилась в землю и там разорвалась, это и спасло нас: подавляющее количество осколков осталось в земле. Ни около воронки, ни поблизости крови не было видно. Значит, для Рената все закончилось тоже благополучно. Мы с Толиком выпили за здравие офицера, потом еще. Мы, может быть, продолжили бы и дальше, но в землянку вбежал Торбан и возбужденно закричал майору Мосейчуку:

– Товарищ майор, там к вашему КП подъехал БТР командира полка и на нем полно офицеров.

– Толя, блин, по-моему, это командир полка с начальником штаба округа, а с ним и мой Гвоздев, – в панике воскликнул я и рванулся из-за стола. Это я хотел рвануться из-за стола, но у меня ничего не получилось. Если сознание работало более-менее четко, то ноги совершенно не подчинялись командам, которые шли из мозга, и попытка вскочить чуть не закончилась опрокидыванием стола. То же самое происходило и с командиром танкового батальона. Мы оба барахтались за столом, пытаясь выйти оттуда, но это у нас плохо получалось.

– Сержант, гад, убирай стол, а то мы так и не выйдем отсюда, – в отчаянии закричал Мосейчук, пытаясь в очередной раз выбраться из-за стола и заваливаясь на меня.

Торбан и Чудинов схватили стол и поставили его в угол. На этот раз нам хоть и с трудом, но удалось подняться с кроватей. Первым из землянки, качаясь из стороны в сторону, выбрался Толик, я за ним. Высунувшись из-за кустов, посмотрели в сторону КП танкистов. Действительно, там стоял БТР командира, а на нем полно офицеров. Петров, стоя на броне, что-то объяснял Каспировичу и показывал в сторону моей батареи, рядом с ними стоял Гвоздев и тоже смотрел, как мне показалось, прямо на меня.

Толя тоскливо вздохнул и обреченно произнес:

– Боря, мне надо туда идти. Это звиздец. – Повернулся и, сильно кренясь из стороны в сторону, неловко побежал к БТР командира.

Я почти в панике заметался около землянки, но через несколько секунд взял себя в руки, понимая, что после КП танкового батальона они заедут ко мне. А я двух слов связать не могу. Лучше бы мина в землянку попала.

– Чудинов, быстро наводи шмон в землянке, со стола все убрать. Чистота и порядок, даю тебе две минуты. Понятно? – Водитель мотнул головой, и его как ветром сдуло. – Торбан, медицина, черт тебя подери: что хочешь делай с комбатом, но через три минуты я трезвый. Вперед!

Торбан тоже метнулся в землянку и через тридцать секунд выскочил оттуда с полной кружкой в руке:

– Пейте, товарищ майор, не задумываясь, и сразу же протрезвеете.

Я поднес кружку к носу и осторожно понюхал, учуял запах спиртного:

– Что это? – с подозрением спросил у санинструктора.

– Пейте, товарищ майор. Это вода наполовину с нашатырным спиртом.

– Торбан, я же сейчас все здесь облюю.

– Пейте, – почти приказал мне сержант.

Я зажмурился и, стараясь не дышать, в несколько глотков выпил кружку, и тут же побежал к кустам, где меня вывернуло почти наизнанку. Стало легче, но мне показалось, что я стал еще пьянее. Подскочил к желобу и выглянул из-за него. Командир танкового батальона, приложив руку к головному убору, как стойкий оловянный солдатик, стоял у БТР и выслушивал длинную тираду начальника штаба округа. Толю, несмотря на его старания держаться прямо, качало и штормило, и не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что ему говорил генерал. Гвоздев же продолжал упорно смотреть в мою сторону.

– Товарищ майор, – позвал меня Торбан, – становитесь сюда и наклоняйтесь, а я сверху буду лить вам на затылок из чайника струю холодной воды. Это тоже здорово помогает от хмеля.

Я обреченно нагнулся, и струя холодной воды потекла мне на затылок, потом за шиворот по спине, но мне уже было все равно. Поняв, что и это не помогает, я сунул голову целиком в бочку с водой и затаил дыхание. Выдержал я в таком положении секунд сорок, потом выдернул голову из воды и с шумом вздохнул. Ладонями сильно провел по волосам и лицу, сгоняя оставшуюся воду, и увидел, что Торбан принял строевую стойку и приложил руку к головному убору. Кого он приветствовал, это был даже не вопрос. Я медленно повернулся: вдоль бетонного желоба медленно проезжал БТР командира полка. Все, кто был на броне, с интересом разглядывали открывшуюся им картинку из быта противотанковой батареи. Я же видел только одного Гвоздева и смотрел на него, как кролик на удава. К моему счастью, БТР не остановился, а проехал в расположение первого батальона, я лишь успел увидеть недовольный взгляд полковника Петрова, который догадался, откуда появился пьянущий майор Мосейчук. А через пять минут появился расстроенный Толик: