Русалка - Шеннон Дрейк

На лестнице она замедлила шаг и глубоко вздохнула. Она припомнила, что дверь из кухни ведет на задний двор. Теперь ей пригодилась хитрость, которой она научилась, странствуя в лесу: в нужный момент не нестись стрелой, а затаиться и внимательно слушать.

У двери никого не было. Убедившись в этом еще раз, девушка ринулась вниз по черной лестнице. В переполненной таверне шумел народ, все столы были заняты, слуги едва успевали поворачиваться, больше всех хлопотала сама Мэгги. Никто не заметил проскользнувшей мимо Ондайн, а если и заметил, то кому придет в голову, что «висельная» невеста знатного лорда задумала побег?

Дверь не поддавалась. Ондайн прикусила губу, борясь с паникой, волнами накатывавшей на нее. В безумном отчаянии она всем телом навалилась на дверь и едва удержалась от крика, когда та неожиданно распахнулась.

Собираясь с силами, Ондайн привалилась к косяку и перевела дыхание. Девушка всмотрелась в темноту. За грязным двором, за загончиками для скота и птицы, за вспаханным полем темнел лес, холодно шумевший в ночи. Ее сердце сжалось, когда, оценив расстояние, она осознала, что до него гораздо дальше, чем казалось днем. Пешком, в изящных туфельках, подаренных ее странным мужем, ей понадобится целая вечность, чтобы добраться до лесного убежища, которое природа давала всем страждущим.

«Думай! Скорее! — подгоняла она себя. — Не для того ты сбежала от дюжины королевских стражников и шерифов, чтобы один-единственный человек поверг тебя в отчаяние и безумие».

Повинуясь безошибочному инстинкту, Ондайн поняла, что нет иного способа бежать, кроме как украв одну из упряжных лошадей лорда Четхэма. На муки совести у нее не осталось времени. Сначала она отомстит своим обидчикам и предателям ее бедного отца, а потом уже воздаст должное графу Северной Ламбрии за дарованную ей жизнь и расплатится за украденную лошадь.

Решив так, Ондайн побежала к конюшне, молясь, чтобы никого не оказалось поблизости. Ворота были открыты, высоко под потолком слабо мерцал фонарик. Переступив порог, девушка прижалась к деревянной стене и подождала, пока глаза привыкнут к полутьме. В конюшне было чисто; на земле щедро разбросана солома, на крюках развешаны сбруя, удила, уздечки и седла. Лошади били копытами в стойлах за низкими перегородками.

Теперь нужно найти одну из лошадей ее мужа… Любой другой счел бы ее воровкой, но не этот странный человек, женившийся на ней.

Дважды приговоренная к смерти, она не имеет права на ошибку. Конечно, схватить ее им все равно не удастся, но Ондайн жгло позорное клеймо предательницы, леденил ужас при мысли о неотвратимом топоре палача и подавляло воспоминание о шершавой веревке на шее.

Она вдруг вспомнила убийственный взгляд Уорика, когда он за что-то рассердился на нее, и подумала, что скорее согласится предстать перед законом, чем снова встретиться с этим человеком. От этой мысли ее опять бросило в дрожь, и она перешла к решительным действиям: сначала внимательно осмотрела вход и убедилась, что поблизости никого нет, затем осторожно направилась к стойлам в поисках подходящего жеребца. Наконец она остановилась перед одной из лошадей. Кажется, это то, что нужно! Массивное животное с широкой и сильной грудной клеткой, гладкими мускулами и стройными ногами.

— Ну вот! Ты замечательный парень! Все хорошо! — приговаривала Ондайн, приближаясь к коню сбоку, чтобы тот ненароком не лягнул ее, осторожно протянула руку и похлопала по мягкой попоне. Животное зафыркало, недоверчиво скосив большие темные глаза. Ондайн дотронулась до теплой бархатной ноздри и ласково потерла ее. — Ты просто замечательный, ведь так? — осмелела она, не встретив явного отпора. — Сейчас мы с тобой поедем покататься. Не возражаешь?

Ондайн сдернула недоуздок с крюка, торчавшего из стены, и вывела лошадь на середину конюшни. Затем перекинула поводья через голову животного, шепотом выругавшись, подобрала широкие, путающиеся в ногах юбки и подтянулась на стременах. Лошадь не противилась и стояла смирно.

— А теперь, парень, — прошептала она, — нам нужно выехать отсюда как можно тише, а потом лететь быстрее ветра.

Лошадь послушно зацокала к двери, как вдруг впереди промелькнула чья-то тень. В тусклом свете фонаря Ондайн разглядела у выхода фигуру высокого и дюжего мужчины, который стоял, расставив ноги и уперев руки в бока.

— И куда же это, мадам, вы собрались «лететь быстрее ветра»? Сквозь сердечный тон вопроса пробивался леденящий душу гнев, сдерживаемый колоссальным усилием воли. Мужчина шагнул вперед. Пламя высветило его лицо: сжатые скулы, поигрывающие желваки, насмешливое выражение. Его потемневшие глаза, казалось, поглощали отблеск фонаря и светились сами по себе слабым золотым светом. Он улыбался и с любопытством поглядывал на девушку, приближаясь к ней небрежной походкой, словно и в самом деле пришел только затем, чтобы осведомиться о ее дальнейших планах. Он покачивал головой, рыжевато-коричневая дуга брови приподнялась в насмешливом изумлении. Но она видела, как под добротным белым полотном его рубашки перекатываются напряженные мускулы. Сжатые в кулаки руки подрагивали от сдерживаемого желания нанести внезапный удар.

На раздумья времени не оставалось! При виде Уорика у Ондайн оборвалось сердце. Обезумев от охватившей ее паники, она изо всех сил ударила пятками по бокам лошади, мечтая только об одном — умчаться прочь. Она истошно закричала, пытаясь управиться с лошадью, когда Уорик молниеносно выбросил вперед руку и схватил узду. Лошадь с громким ржанием поднялась на дыбы. Ондайн не удержалась в седле и рухнула на солому, молясь, чтобы тяжелые копыта не придавили ее.

Все обошлось. Девушка открыла глаза. Лошадь стояла рядом с хозяином, подрагивая боками, а Уорик шепотом успокаивал ее. Ондайн с трудом поднялась на ноги, нервное возбуждение подталкивало ее бежать.

Он по-прежнему загораживал путь — путь к долгожданной свободе — и, не двигаясь, не произнося ни слова, смотрел на нее так долго, что продлись эта пытка еще минуту, и она закричала и забилась бы в судорогах. Но Уорик заговорил спокойно и доброжелательно:

— Не будете ли вы так любезны вернуть Вика в стойло? — Он похлопал по лоснящейся шее животного, глядя на него с обожанием. — Отличная ездовая лошадь теперь редкость, моя леди. А я сегодня чуть было ее не лишился.

Он бросил на нее быстрый взгляд. Ондайн, уверенная, что не сможет даже пошевельнуться под прицелом сверкающих глаз Уорика, опасливо взяла поводья, стараясь не задеть его случайным движением. С трудом передвигая будто налитые свинцом ноги, она отвела лошадь в стойло и привязала ее трясущимися руками. Затаив дыхание, она почувствовала, как Уорик неслышно прошел мимо нее и встал позади лошади. Туловище животного скрывало его, так что девушка видела только широко расставленные, как будто вросшие в землю ноги.

Ее сознание лихорадочно заработало. Уорик теперь стоял слева, и путь к двери оказался свободным. Снаружи доносился сладостный аромат ночи. Ондайн сделала вид, что возится с веревкой, и вдруг бросилась бежать, вложив всю свою волю к жизни и остаток сил в безумный рывок. Она с таким отчаянием рванулась вперед, будто хотела птицей взмыть в облака. На долю секунды ей в самом деле показалось, что она оторвалась от земли и под ней — воздух, но в следующий момент она упала вниз и, ударившись о землю, потеряла сознание.