Зов сердец - Джорджет Хейер

На ее прелестном личике появилось забавное чопорное выражение, противоречившее озорному блеску огромных сияющих глаз.

— О, вы ведь сами понимаете, что воспитанный, светский человек никогда не явится с визитом ни слишком рано, чтобы не показаться назойливым, ни слишком поздно, что уже будет просто невежливо! Мама как раз решила, что на следующей неделе папа приедет в Стэньон с утренним визитом!

Жервез был настолько поражен, что едва нашел в себе силы заметить:

— Уверяю вас, я вовсе не счел бы визит вашего отца слишком ранним! К тому же, считаю, нет ни малейшей необходимости вашему батюшке так себя затруднять. Я с радостью сам нанесу ему визит! Если я посажу вас на моего коня, окажете ли вы мне такую любезность и позволите ли проводить вас до дому?

Девушка вскочила с земли и, подхватив перепачканный в болотной грязи длинный подол амазонки, перебросила его через руку.

— О, конечно! Вы и в самом деле это сделаете? Ох, я вам так признательна!

Теперь, когда девушка стояла рядом с ним, она показалась ему совсем воздушной, совсем маленькой, но очень пропорционально сложенной.

Ее движения, хоть и порывистые, поражали изысканной грацией. Эрлу даже посчастливилось на мгновение увидеть изящную лодыжку. Девушка воткнула букетик примул в петличку своего платья, и там, смешиваясь с ее светлыми локонами, они оказались, как решил Жервез, удивительно на месте. Он легко усадил ее в седло. Она каким-то образом ухитрилась перекинуть согнутую ногу через луку седла и с довольной улыбкой объявила, что чувствует себя прекрасно.

— Ну, а теперь скажите, куда вас отвезти, — спросил, улыбаясь, Жервез.

— В Виссенхерст-Грейндж. Это только в миле отсюда, так что вам не придется ехать на другой конец света, не бойтесь!

— Я был бы только рад этому, поверьте! Но скажите, неужели же вы так и собирались сидеть тут на берегу до скончания века?

— О, конечно же нет! Уверена, когда-нибудь они все-таки заметили бы, что меня нет, и отправились бы на поиски! — жизнерадостно заявила она. — Когда Красотка явится в конюшню, поднимется такой переполох, любо-дорого посмотреть! Держу пари, они поднимут по тревоге всех наших людей и начнут прочесывать окрестности! — Ее губки капризно оттопырились.

Девушка произнесла все это бездумно, словно избалованный ребенок, и эрл понял, что, скорее всего, это плоды родительского воспитания. Немного строже он поинтересовался, известно ли ее родителям, что она не позаботилась взять с собой грума, и успел взглянуть на нее как раз вовремя, чтобы заметить, как она ребячливо надулась.

— О боже, да кто на это обращает внимание в такой глуши, как у нас! Естественно, в городе я бы этого не сделала! Ах, и как это меня угораздило вообще сесть на эту маленькую чертовку?! Да еще умудриться перелететь прямо через ее голову! Знаете, лорд Сент-Эр, хотите — верьте, хотите — нет, но я не так уж часто падаю с лошади!

— О чем вы говорите? Даже самые лучшие наездники частенько оказываются на земле! — с жаром заверил эрл. — Мой знакомый, владелец Кворна, когда я раньше жил в Стэньоне, говорил, что падает за год раз пятьдесят!

— Ах, так вы, должно быть, говорите о мистере Эштоне Смите? Сейчас в Мелтоне только о нем и разговоров! Да вы и сами это знаете! Наверное, слышали, как ваш брат убивался, что ему пришлось уехать из Кворидон-Холл? А ведь это был его последний сезон вместе с Кворном — он уезжает в Линкольншир, охотиться у Бертонов, а ведь это немало миль между ним и Мартином. Бедняжка будет скучать!

— Мартин и в самом деле не раз упоминал о нем, — вспомнил Жервез, бросив на нее странный взгляд. — Но что бы он там ни говорил, а от Стэньона до Рипэма пятьдесят миль. Так что ему ничего не остается, как напроситься в Маркет-Рэйзен, если, конечно, он чувствует, что в силах вытерпеть общество Бертона хотя бы день.

— Мартин один из горячих сторонников мистера Смита. Однако многие из его приятелей, кто охотится вместе с ним, жалуются, что он уж слишком тщательно прочесывает лес в поисках дичи. Да еще, говорят, он не любит бить влет, как это принято у нас в Лестершире.

— А вы сами любите охотиться?

Она бросила на него кокетливый взгляд:

— Безумно! Особенно когда вокруг носятся гончие! Между прочим, я торжественно пообещала папе быть паинькой!

— Надеюсь, вы всегда держите слово?

— Конечно, обычно я очень хорошая!

— Простите за дерзость, вы, безусловно, можете считать меня полным идиотом, но я уверен, что никогда в жизни не встречался с вашим отцом. Так что, когда мы встретимся, я даже не знаю, как к нему обращаться!

— Мой папа — сэр Томас Болдервуд, — тут же сообщила она. — Ничего удивительного, что вы раньше не встречались, потому что мы переехали в Виссенхерст всего несколько лет назад. А вы, насколько я знаю, все это время были за границей?

— Я благодарен судьбе за то, что она привела сэра Томаса в Линкольншир.

Его слова были приняты со смехом. Девушка покачала головой. Она была молода, и комплименты доставляли ей огромное удовольствие, но уже достаточно опытна, чтобы не выдавать этого. Они все еще кружили ей голову, но она уже привыкла ко всеобщему обожанию, хотя с детской доверчивостью призналась эрлу, что следующий лондонский сезон будет для нее первым.

— Все эти званые вечера, конечно же, в счет не идут. А ведь мне прошлой весной исполнилось восемнадцать, и, несмотря на это, еле-еле удалось убедить маму, что мне уже пора выезжать! Представляете, даже тетушка Каролина, обычно такая строгая и ворчливая, и то уговаривала маму! И вот наконец-то я буду представлена ко двору, начну выезжать, ездить на бал в «Олмак», бывать в Опере и везде-везде!

А эрл, который к тому времени уже достаточно хорошо понял, что его хорошенькая спутница принадлежит к аристократическим кругам, ломал себе голову, почему же его досточтимая мачеха ни разу ни единым словом не упомянула о ее семье? Перебирая в голове бесчисленный список имен тех, кто оставил свои карточки на элегантном подносе в передней Стэньона, он, сколько ни силился, так и не смог вспомнить имени сэра Томаса Болдервуда. Но к тому времени, как копыта Клауда застучали по мостовой той самой деревни, которую они должны были миновать, чтобы добраться до Виссенхерст-Грейндж, в голову его закрались неясные подозрения, что подобная забывчивость графини отнюдь не случайна, и виноват в этом не кто иной, как его сводный брат, с которым они неожиданно столкнулись нос к носу. Мартин в обществе молодого джентльмена в куртке спортивного покроя и свободно повязанном галстуке, ни о чем не подозревая, ехал им навстречу. При виде разрумянившейся всадницы на спине Клауда он, казалось, прирос к земле. Брови его немедленно взлетели вверх.

— Марианна! — воскликнул Мартин. — Откуда ты? Что это значит?! Какого дьявола ты на лошади Сент-Эра?!

— Ну, видишь ли, эта упрямая Красотка, на которой я решила прокатиться, вдруг ни с того ни с сего сбросила меня в какое-то мерзкое болото, а потом еще и ускакала! — весело отозвалась девушка. — И если бы не любезность лорда Сент-Эра, сидеть бы мне, несчастной, до сих пор там или тащиться пешком по грязной дороге!