Принцесса гарема - Диана Гроу

Услышав свое имя, маленькая собачка высунула голову из сумки рядом с седлом Валдис. Она назвала его Локи, как изворотливого бога огня, потому что пес был таким смешным, когда танцевал на задних лапах и выпрашивал еду. Собачка никому не доверяла, кроме Валдис. Пес даже укусил Эрика один раз, когда тот пытался его погладить, но Валдис Локи верил безоговорочно.

– Грек пообещал тебе свободу за то, чтобы ты притворилась, будто обладаешь даром провидения, – продолжил Эрик. – Не кажется ли тебе, что это достаточная цена за риск?

– Да, думаю, что я согласна, – откликнулась она наконец. – Хотя, если сказать по правде, ума не приложу, что мне делать со своей свободой. Поначалу все, о чем я могла думать, это возвращение на родину. Но я не могу вернуться домой. Моей семье не нужен лишний рот. Эта дорога закрыта для меня. Может статься, я поеду в Данию или Исландию, – она бросила на него вопросительный взгляд. – Зачем ты добровольно приехал в эту адскую жару, когда мог выбрать любое место в мире?

– Север безвозвратно закрыт и для меня, – мягко сказал он.

– Почему? Из-за твоей клятвы императору?

– Нет, – признался он. Он не хотел говорить ей, но, возможно, будет лучше, если она узнает. Если его будут проклинать, то уж лучше за правду. – Я не могу вернуться домой, потому что я совершил убийство.

Убийство. Это неприятное слово вертелось у нее в голове, оставляя горький осадок отвращения.

Валдис помнила, как в детстве к ним каждые три года приезжал судья, делая объезд по маленьким деревушкам, расположенным у фьордов, а также по удаленным островам в Северном море. Его целью было напомнить людям об их долге и моральных обязательствах перед законом северного королевства. Закон объединял людей и даровал им границы, в которых они могли жить если не в полной гармонии, то, по крайней мере, уважая права друг друга. Одним из самых ужасных преступлений, по словам судьи, считалось убийство. Хуже него могло быть только нарушение данной клятвы. Одно дело – вызвать человека на бой и убить его в равном поединке, и совсем другое – лишить человека жизни тайком, не дав ему возможности защищаться.

Эрик убийца? Валдис не могла прийти в себя от изумления. Он казался ей человеком, который не смог бы опуститься до подобной трусости. Убийцу нельзя было подпускать к себе ближе, чем на шаг.

Она вспомнила, как он держал ее на руках во время приступа. Все ее родные и знакомые отвернулись от нее из-за страха или отвращения. Она не могла повернуться к Эрику спиной, несмотря на его чудовищное признание.

– Ты не можешь быть убийцей, – сказала Валдис. – Закон требует жизни убийцы за жизнь жертвы. Если ты на самом деле был виновен, то тебя бы казнили – вырезали бы кровавого орла[15] или задушили гарротой.[16]

Он посмотрел на нее и пожал плечами. Его рот сжался в тонкую линию.

– Ты убежал на юг, спасаясь от правосудия? – наконец спросила Валдис, когда молчание слишком затянулось.

– Нет. Я сам явился перед судьей и признал свою вину. Однако он предпочел наказать меня изгнанием, вместо того чтобы послать на смерть, которой я заслуживал.

Очевидно, это был особый случай. Судья редко отступал от неписаного кодекса наказаний за преступления, с помощью которого он вершил правосудие.

– Кого ты убил?

Эрик быстро взглянул на нее и тут же отвернулся. Было видно, что воспоминания причиняют ему боль.

– Своего брата.

Валдис неподвижно уставилась на расстилающуюся перед ней дорогу. Из всех преступлений, совершенных в «срединном мире»,[17] самым худшим было убийство близкого родственника. Убийство своей крови. По крайней мере, ее семья только продала ее в рабство. Хотя даже из-за этого ее душу переполняла горечь. Это была боль, которая никогда не утихнет.

– Хочешь рассказать мне об этом? – спросила она тихо.

– Не особенно, – Эрик поднялся в седле, вытягивая шею и разглядывая что-то впереди. Голова длинной колонны исчезла за холмиком. Он опустился обратно в седло. – Но я чувствую, что мне не будет покоя до тех пор, пока не расскажу. Женщина похожа на протекающую крышу, когда ей хочется что-то узнать.

– Я же рассказала тебе, почему меня продали на юг, когда ты спросил меня об этом, – напомнила она ему.

Эрик кивнул, признав ее правоту.

– Да, но в том не было твоей вины. Ты пыталась только применить колдовство, а не совершала преступления.

Она пристально посмотрела не него.

– Я хочу узнать, что произошло. Должно быть, у тебя были смягчающие обстоятельства, раз судья решил заменить казнь изгнанием.

– Изгнание совсем не простое дело, – он встретил ее внимательный взгляд. – Судья думал, что проявляет милосердие. До тех пор, пока я не прибыл в Миклогард и не нашел себе здесь место в личной гвардии императора, я не мог обрести покоя.

– Так ты теперь считаешь этот город своим домом? – поинтересовалась Валдис. – Но ведь он такой чужой. Все эти звуки и запахи. Как ты можешь?

– У меня есть центурия, мои солдаты. Здесь мои друзья.

– Но дом, семья? – она хотела спросить, есть ли у него в большом городе женщина, хотя была уверена, что да. Такой сильный, мускулистый мужчина, несомненно, обращал не себя внимание многих особ женского пола.

– Нет, – признался он, – думаю, мужчине с моим прошлым не следует заводить семью.

В этот момент к ним подъехал Дамиан на гарцующей лошади и что-то громко крикнул в их сторону. Валдис поняла, что ее хозяин требовал, чтобы она присоединилась к нему во главе длинной колонны телег и вьючных животных. Наклонившись над гривой своего коня и подгоняя его в гору, она последовала за евнухом.

Валдис тяжело вздохнула. Все утро Дамиан не тревожил ее и Эрика. Неужели ее хозяин не нашел лучшего времени? Она была уверена, что Эрик был почти готов рассказать ей о своем преступлении. Каким бы ужасным ни был сам факт убийства, она все-таки хотела выслушать его рассказ. Это помогло бы ей лучше понять Эрика.

Она слышала, как за спиной фыркает конь Эрика, пытаясь вырваться вперед. Горячий жеребец не привык следовать за другими. Она подозревала, что и мужчина, сидящий на нем, чувствовал то же самое. Эрику пришлось усмирить строптивого коня и заставить его покориться, точно так же, как он сам подчинился своему долгу.