Деньги вперёд - Вероника Карпенко

сидеть! Такая самодостаточность злила взрослых, и притягивала ровесников, точно магнитом. Это потом, вскормленная уходом отца злость созреет в ней и расцветёт пышным цветом. Аля станет курить и прогуливать школу. А пока что она была просто девчонкой, играющей в куклы.

Обычно родители собирались на ужин за общим столом. Мать накладывала еду, и отец выпивал пару стопок, стукаясь ими о вздёрнутый носик дочурки. Мать ругала его, говорила:

— Закусывай, — и подвигала поближе салаты.

Это потом она станет, как будто пытаясь сыграть его роль, пить не по две, а по семь и по десять за ужином. И не только за ужином… А пока они были просто семьёй, обычной, ничем не приметной. Разве что двери у них были серого цвета, в то время как все другие на их этаже были тёмно-коричневые.

Алина вошла и разулась. Различив голоса, она задержалась в прихожей.

— Мать всегда говорила мне, что добром этот брак не закончится! Что ты бросишь меня! — крикнула мама.

Послышался всхлип, и Аля прильнула щекой к прохладной бетонной стене коридора. Далее эстафету взял папа.

— Мать нужно слушать, — сказал он без лишних эмоций, — Она дурного не посоветует.

— Да как ты можешь? — резкий выкрик заставил Алину испуганно дёрнуться. — Ты просто скотина! Ты никогда не любил меня!

И опять, всхлипы и жалкий скулёж заставили сердце ускориться. Алина боролась с собой. Ей было очень жаль маму! Но она не решалась заявить о себе, а только стояла, продолжая внимать этой странной, исполненной боли, беседе.

— Это не правда, — спокойно ответил отец, — Я любил тебя, и ты это знаешь.

Наступило молчание, как будто и не было всей этой ссоры. И Але уже показалось, что это конец. Она представляла себе, как родители в кухне целуются. Точно в книгах и фильмах, где за любым, даже самым серьёзным скандалом обязательно следует примирение. Она уже вознамерилась выйти «из сумрака». Живот заурчал, предвкушая котлеты, которыми пахло в квартире. Но в этот момент, разрывая безмолвие, послышался сдавленный голос. Похожий на мамин, но как будто чужой.

— Так что же случилось? Скажи, почему? — окончание фразы опять утонуло в рыданиях.

— Ты знаешь ответ, — сказал отец металлическим тоном.

И тут послышался шорох, точно что-то упало на пол. Алина стояла, вся целиком обращённая в слух. Ей казалось, что там, за стенами их кухни творится что-то зловещее.

— Толечка, миленький, ну прости меня, — глухо воскликнула мать.

— Встань с колен, Свет. Я прошу тебя, — хотя голос отца был спокойным, но что-то другое, намного более жуткое, чем мамины всхлипы, слышалось Але сквозь эту притворную сдержанность.

Но мама как будто не слышала. Она продолжала рыдать, между приступами вновь и вновь повторяя: «Прости».

— У нас не было с ним ничего, — услышала Аля.

Она понять не могла, чего и с кем. Но знала, что этот загадочный «кто-то» был причиной всего.

— Ты врёшь мне, давно, — ответил отец.

— Нееет! — воскликнула мать, — Не бросай меня!

Дверь скрипнула резко, и Аля успела прижаться к стене. Бежать было некуда. В коридор выходили все двери. Отец замер, увидев её. Алина же только теперь различила стоявший под вешалкой чемодан. Его папа брал с собой, когда уезжал по работе. В те дни, когда его не было дома, мама тоже работала допоздна. И Алине приходилось самой утолять разыгравшийся голод. Её кормили в гостях, и поэтому Аля так любила зайти после школы к подружке.

— Детка, — отец подошёл. Он присел рядом с ней, их глаза теперь были вровень. Алина смотрела в них, чувствуя — что-то уже изменилось. Но что?

Ласковым жестом он погладил её по руке. Улыбнулся устало.

— Послушай, мне нужно уехать, — он говорил, подбирая слова. Но даже детским умом Алина предвидела, что за этой обыденной фразой скрывается что-то гнетущее. Словно какой-то невидимый монстр мешал ему высказать правду.

— Но ты же вернёшься? — спросила она, глядя в бездонные очи. Такие же тёмные, как у неё. Это после Алина узнает, что мать изменяла ему. Не потому, что она не любила отца. Напротив! Мама всегда ощущала себя недостойной его. Простая девчонка, дурнушка, которую он соизволил взять в жёны, она изводила себя, угнетала. Беспричинная ревность рождала внутри жажду мести. Именно это подвигло её на отчаянный шаг.

— Конечно, — с притворной усмешкой ответил отец. И у Али от сердца слегка отлегло. Он вернётся! Так было всегда. Ведь раньше папа всегда возвращался.

Она обвила его шею руками, вдохнула терпкий табачный дымок, которым пропахли отцовские волосы.

— А хочешь, поедем со мной? — предложил он внезапно.

— С тобой? — переспросила она, думая, что ослышалась. Раньше отец никогда не говорил ей такого.

— Ну, да, — он сжал её хрупкие ручки своими большими ладонями, — Ты можешь выбрать, с кем хочешь остаться. Со мной, или с мамой?

Аля опешила, она задышала порывисто, быстро. Ведь он не всерьёз?

— Я…, — попыталась она объяснить, что не сможет. Не сумеет ответить ему. Ведь, выбрав кого-то из них, она неизменно обидит другого? Её любовь никогда не делилась на два, она была целым, единым. И пытаться её разделить, означало — нарушить эту важнейшую целостность.

— Прости меня, я не должен был ставить тебя перед выбором, — он чуть потряс её ослабевшие руки, — Маме сейчас тяжело, и ты очень нужна ей.

Алина кивнула, хотя не имела понятия, что происходит. Почему тяжело? Почему он так странно ведёт себя? Почему… мама до сих пор плачет?

— Будешь послушной девочкой? — сказал он, надев на лицо неуместную в этой ситуации маску весёлости.

— Да, — тихо ответила Аля, не желая расстраивать папу. Он всегда говорил так, когда уезжал. А потом возвращался.

— Умница, — он погладил большими пальцами нежные косточки девичьих рук, — Я люблю тебя, детка.

— И я, — Аля смотрела на выступы вен у него на запястьях. Всё было как прежде, но ощущение необратимости не давало ей сдвинуться с места.

Папа обулся, взял чемодан. Перед тем, как уйти, он ещё всего раз посмотрел на неё. И улыбка, которую Аля запомнила, была самой грустной на свете. Дверь закрылась, и ей захотелось догнать его. Броситься следом, чтобы услышать заветное: «Я ненадолго». Но в этот момент на кухне громко всхлипнула мама. Порыв был погашен, и Аля отправилась утешать её…

Их отношения с Костиком длились недолго, но каждый день вместе мог бы считаться за год. Они обычно слонялись по городу, оставив машины стоять на парковке бок-о-бок. Точно подростки, сбежавшие после уроков. Ели мороженое, кривлялись в витрину бутика, прыгали в лужи, рождая холодные брызги. Аля вернулась назад, в свою безрассудную юность.