Холодная война: политики, полководцы, разведчики - Леонид Млечин

Довоенные и военные годы были временем расцвета советской разведки. Множество людей по всему миру помогали Советскому Союзу. Коммунисты — потому, что верили в идею, антифашисты — потому, что СССР противостоял Гитлеру. Союзнические отношения с Англией и Америкой открыли новые возможности для советской разведки.

Во время войны американцы и англичане демонстративно не работали против Советского Союза. Советская политическая и военная разведка, напротив, использовала благожелательное отношение союзников для глубокого проникновения в обе страны, особенно в Соединенные Штаты. Американская контрразведка занималась только врагами — немцами и японцами, так что советские разведчики могли работать совершенно свободно. Иногда они попадались. Президент Франклин Рузвельт приказал Федеральному бюро расследований не трогать советских разведчиков или по крайней мере не доводить дело до скандала.

Перед отъездом в Соединенные Штаты ночью 12 октября 1941 года нового резидента разведки в Нью-Йорке Василия Михайловича Зарубина принял Сталин. Перечисляя стоящие перед ним задачи, подчеркнул: важнее всего — «добывать информацию о новейшей секретной технике, созданной в США, Англии и Канаде».

Зарубин сменил Гайка Овакимяна, который работал под прикрытием инженера-консультанта компании «Амторг», созданной для торговых операций с Советским Союзом. В апреле 1941 года Овакимяна задержали агенты ФБР. Его могли отдать под суд или выслать. Вмешался президент Рузвельт, и Овакимяна освободили под залог. Но продолжать оперативную работу выявленному разведчику было трудновато.

Василий Зарубин, как пишут историки внешней разведки, расконсервировал всех агентов, имевшихся на территории Соединенных Штатов (см. «Независимое военное обозрение», № 6/2009). Этим занялась большая группа нелегалов, которую прислали из Москвы. Они восстановили связь со старыми агентами и привлекли их к работе. В апреле 1943 года Зарубин получил повышение — его перевели в Вашингтон главным резидентом.

Заместителем резидента по научно-технической разведке в Соединенные Штаты отправили инженера Леонида Романовича Квасникова, которого со временем наградят «Золотой Звездой» Героя Советского Союза. К концу войны разведка сосредоточилась на проникновении в американский атомный проект. Это была очень успешная операция — пока о ней не рассказал лейтенант Гузенко… И когда выяснилось, что Москва шпионила за союзниками, американцы обиделись.

Пожалуй, все началось с того, что 6 сентября 1945 года двадцатишестилетний лейтенант Игорь Сергеевич Гузенко, шифровальщик советского военного атташе в Канаде, попросил у канадцев политического убежища вместе с беременной женой, маленьким сыном и сотней секретных документов.

Когда 5 сентября 1945 года Игорь Гузенко покинул советское посольство в Оттаве, он плохо представлял себе, как устроена канадская государственная машина. Поверив во власть прессы, он пошел в газету «Джорнал». Вечером там почти никого не было, редактор городских новостей буркнул:

— Извините, я занят.

Гузенко отправился в министерство юстиции. Все сотрудники министерства давно ушли домой. Он пошел в бюро натурализации королевской полиции, потом в магистратуру. Слишком поздно: канадские чиновники отдыхали. Но и на следующий день с ним никто не хотел разговаривать. Когда вечером он, растерянный и разочарованный, вернулся домой, то увидел, что двое подозрительных субъектов наблюдают за его домом.

К тому времени о желании сотрудника советского посольства попросить политического убежища доложили премьер-министру Канады Уильяму Маккензи Кингу. В тот день Кинг был огорчен не меньше Гузенко. Но по другой причине. Кингу совсем не нужен был такой неприятный инцидент накануне встречи министров иностранных дел в Лондоне, на которой, как он надеялся, смягчатся трения между Востоком и Западом.

Главе канадского правительства доложили, что имеющиеся у Гузенко документы свидетельствуют о масштабном советском шпионаже в Северной Америке. Кроме того, Гузенко предлагает материалы, которые позволят расшифровать советские коды, расколоть которые не представлялось возможным. Разведчики уговаривали премьер-министра дать Гузенко убежище.

Но Маккензи Кинг этого не хотел! Для него это самая большая неприятность, которая могла с ним произойти. «Взорвалась бомба, которая все под собой погребет», — обреченно записал он в дневнике. Он не хотел портить отношения с русскими. Кинг надеялся, что отчаявшийся Гузенко покончит с собой и избавит его от необходимости что-то предпринимать.

Премьер Кинг распорядился установить наблюдение за квартирой Гузенко:

— Если произойдет самоубийство, оповестите полицию. Пусть она займется этим делом и заберет все документы. Но ни в коем случае не проявлять инициативы.

Советники премьер-министра пытались объяснить ему, что в таком случае канадские власти станут соучастниками убийства или самоубийства. Но Кинг, обычно столь сентиментальный, оставался непреклонен. Так что те двое, которых заметил Гузенко, были не из советского посольства, как он опасался, а агенты канадского правительства. Гузенко об этом не знал. Они с женой укрылись у соседа.

Потом какой-то человек стал стучать в дверь и звать Гузенко. По голосу он узнал посольского шофера Лаврентьева. Сосед, посвященный в замысел Гузенко и готовый помочь, на велосипеде поехал в полицию. Появился полицейский. Он выслушал Гузенко и сказал, что подежурит в парке:

— Если вас что-то будет беспокоить, включите свет в ванной.

«Мы легли, — вспоминал Гузенко. — Примерно в полночь услышали шум подъезжающей машины и звук шагов по лестнице. Стук в дверь моей квартиры. Приоткрыв дверь, я увидел подполковника Рогова и лейтенанта из военного атташата, а также резидента внешней разведки НКВД Виталия Павлова и его шифровальщика.

Выглянув из-за шторы, я увидел на улице еще одного человека возле машины. Поскольку дверь не открывалась, они взломали замок и вошли. Тут прибыла полиция».

Когда полицейские ворвались в квартиру, то застали гостей, рассеявшихся по всей квартире. Полицейский попросил предъявить документы. Двое достали дипломатические паспорта. Полицейский задумался:

— Что же я должен сделать?

— А что вам тут делать? — наставительно сказал Павлов. — Просто дайте нам возможность уйти, вот и все.

Полицейский указал на взломанный замок. Павлов ответил, что это было сделано до их появления. Они спустились вниз, сели в машину и уехали.

«Мы вновь легли, — рассказывал Гузенко. — Полицейский остался в квартире. В четыре часа утра вновь услышали шаги. Выяснилось, что это водитель Горшков, который возит военного атташе. Полицейский проверил его документы и отпустил. Около десяти утра меня отвезли в королевскую полицию, где я сделал свое заявление».

8 сентября 1945 года советское посольство передало в канадское ведомство по иностранным делам ноту № 35, в которой говорилось, что сотрудник посольства Игорь Сергеевич Гузенко не появился в установленное время на службе, поэтому консул Павлов и двое других сотрудников посольства в 11.40 вечера посетили квартиру Гузенко. Им никто не ответил, поэтому они открыли дверь с помощью дубликата ключа и убедились, что там нет ни Гузенко, ни его жены Светланы Борисовны, ни их сына Андрея.