Шафер и свадебная фея - Донна Олвард

Засунув руки в карманы, Дэн пошел по улице к маленькой автостоянке на другом конце парка. Он почти дошел до музея, когда увидел, как блеснул ее шарф, ярко-синий в бело-сером свете дня. Адель шла, обхватив себя руками, словно защищаясь от холода. Или чего-то еще. Он снова расстроил ее. И начал понимать, что единственный способ прекратить все это, — выяснить подробности. Раз и навсегда.

У него перехватило горло, сердце бешено заколотилось, он бросился ее догонять.

Адель съежилась от холода и шла по снегу сама не зная куда. Куда-то. Скамейка, беседка. Может, присесть? Правда, довольно холодно и не так много людей на улице. В основном они либо прогуливаются по магазинам, либо катаются на лыжных склонах. В общем, нужно просто идти дальше. Позволить зимнему холоду выморозить из ее головы мысль о том, что, по мнению Дэна, она могла ему изменить. Хотя с другой стороны, а что ему оставалось думать, если она так и не объяснила ничего? Как можно винить его за это. Тем не менее было больно.

Беседка пустовала. Это и понятно: в такой холод немногие отважатся проводить время в ней. Во всяком случае, не она. Она лишь рада холодной погоде. Возможно, это то, что ей нужно сейчас.

— Адель.

Она вся напряглась, когда услышала голос Дэна. Можно было не сомневаться, что он пойдет за ней. На этой неделе от него просто невозможно отделаться. Адель почувствовала невыносимую тяжесть внутри. Ничего не поделаешь, придется все ему рассказать. Это единственный способ обрести покой. Годы, проведенные вдали от него, просто позволили ей отодвинуть воспоминания на задний план. Будто ничего и не случилось. Она научилась жить настоящим, игнорируя прошлое.

Теперь больше невозможно отодвигать это. Отрицание — плохой выход.

Она услышала его шаги по ступенькам беседки. Он подошел к скамейке и тяжело опустился рядом с ней. Ничего не сказал. Просто сидел, упершись локтями в колени. И наверное, думал о том же, о чем и она.

Адель посмотрела на реку и вздохнула.

— Никого не было, Дэн. Больше никого не было. Клянусь. Я никого не любила. — Ее голос слегка дрогнул. — Я никого не любила, кроме тебя.

Он со свистом выдохнул.

— Неправильно, что я все это время думал так?

Она покачала головой, по-прежнему не глядя на него.

— Нет. При отсутствии информации людям свойственно придумывать. — Ее голос стал тише. — Я начинаю сомневаться, правильно ли поступила.

Он посмотрел на нее.

— Ты имеешь в виду расставание?

— Нет. Я имею в виду то, что должна была признаться тебе. Рассказать об истинной причине расставания.

Она оглянулась через плечо. Парк выглядел пустынным, не считая парочки, прогуливающейся вдалеке.

Дэн, молча, ждал. Наконец Адель вздохнула и взглянула на него. Он крепко сжал челюсть и выглядел таким несчастным. Не злой и не грустный. Именно несчастный.

Пришло время быть честной.

— Дэн, мне так много надо сказать тебе. Объяснить. Если сможешь выслушать меня и не перебивать, это будет хорошей помощью мне. Думаю, я должна рассказать все от начала до конца, чтобы ты понял.

Он встретился с ней взглядом.

— Опять ставишь условия. Но все нормально. Я думаю, раз ты не могла быть честной тогда и это до сих пор расстраивает тебя, значит, существует большая проблема.

Адель кивнула, сцепила руки в замок и, резко вздохнув, наконец сказала то, что так долго скрывала от него.

— Хорошо. В марте, на последнем курсе, я была на осмотре у врача, потому что у меня были странные менструации. Я никогда раньше не делала пап-тест на определение рака шейки матки. Я была только с тобой. У меня никогда не было других партнеров. Я была молода. Менструация опять была странная, и мне сделали биопсию, которая выявила рак шейки матки.

Адель услышала сдавленный вздох Дэна и решительно продолжила дальше:

— Экзамены были на носу. Мы выпускались. А мне было не до этого. Тем временем твоя семья готовилась отметить наш выпуск, и все говорили о перспективе появления новых детей, а я просто увидела тебя среди моих проблем и очень испугалась.

Дэн посмотрел на нее и открыл рот, но Адель подняла руку, останавливая его.

— Нет, дай мне закончить. Я сделала сканирование и побывала на приеме у онколога. Мне составили план лечения. Операцию назначили на май. После выпуска. Врачи надеялись, что это простая операция. Но сканирование показало большой очаг поражения. И мне назначили гистерэктомию.

— Гистерэктомию? — Дэн не смог удержаться от вскрика. — Боже мой, Делли! И ты держала все это в себе?

— Подожди, — взмолилась она, желая скорее пересказать все с точки зрения медицины. — Я понимала, что означает эта операция. У меня никогда не будет детей. Никогда. Я спросила, существует ли способ избежать этого. Оказалось — нет. Гистерэктомия — единственный способ. Последующее лечение, облучение, радиация, возможно, могли повредить яичники, поэтому мне предложили заморозить несколько яйцеклеток. Но я отказалась. В двадцать один год что мне было делать с замороженными яйцеклетками? У меня нет матки, чтобы выносить ребенка.

Она посмотрела на Дэна. На его лице застыло потрясение.

— Твоя семья такая большая и дружная. Родители ждут не дождутся внуков. И сестры говорили о создании семьи. Да что там! У твоей мамы уже были припасены вязаные одеяла для будущих внуков. Я чувствовала себя так неуютно, когда мы проводили время с ними, учитывая мои проблемы со здоровьем. У меня не было ни братьев, ни сестер, ни большой дружной семьи. И я видела выражение твоего лица, когда приезжали в гости твои кузины с малышами. Семья очень важна для тебя. А я никогда не смогу тебе этого дать. Никогда.

Адель заколебалась. Она почти все сказала. Осталось немного.

— Ты думала, я тебя брошу? Ты вот так обо мне думала? После трех лет, что мы были вместе, я не поддержу тебя? Ты вообще меня знала?

Дэн вскочил и подошел к перилам. С его губ сорвалось проклятие, и он опустил голову.

— Ты солгала мне, Делли. Ты стояла передо мной и говорила, что больше ничего не чувствуешь ко мне. И нам лучше быть порознь. — Он снова выругался и провел рукой по волосам. — Я даже не могу… Боже мой.

— Я не лгала. — Адель сильно сжала пальцы, даже костяшки пальцев побелели. — Говорила искренне. Я не чувствовала больше то же самое, потому что изменилась сама. Разве ты не понимаешь? От меня отрезали куски. Часть меня. Все изменилось в то мгновение! Все! И хотя прогноз был хороший, но в сознании каждого онкологического больного наступает момент, когда он задается вопросом, а так ли это. А вдруг все повторится? Осознание того, что у меня никогда не будет детей, достаточно разрушительно. Я столкнулась со смертью, Дэн. А ведь я была так молода.

— Ты не должна была проходить через это в одиночку!

У нее перехватило дыхание.