Зона Посещения. Тропами теней - Андрей Альтанов

Два года спустя

Мощный удар пневматического ускорителя отправил трехтонный добывающий грейфер за пределы нормального мира. Поеденное ржавчиной металлическое устройство зазвенело от вибрации и полетело по баллистической траектории. Гул металла исчез сразу же, как только сложная инженерная конструкция пересекла границу двух реальностей. Слегка оплавленный аномальными воздействиями ковш завершил свой полет и упал в пятистах метрах за границей преломления. Вся его рабочая добывающая поверхность вгрызлась в землю.

Брызнули маслом разбитые шарниры. Ряды катков с «гусеничной насечкой» уперлись в породу и слегка приподняли механизм, переводя его в тралящее положение. Спустя какие-то секунды за сортирующей площадкой выгреба загудела мощная лебедка, приводящая в движение механизмы зонного грейфера. Тяжелая конструкция медленно поползла назад, загребая с поверхности аномальной земли все оставшиеся инопланетные артефакты, визуально неразличимые со стороны нашего нормального мироздания.

Сверху, на обзорной платформе комплекса, в окружении спящих прожекторов и четырех пулеметных гнезд молча стоял начальник добывающего надзора. Офицер еще немного поводил биноклем по иллюзорным землям, но, не заметив ничего стоящего внимания, опустил оптику.

Одной из особенностей монгольской Зоны, значительно выделяющей ее из общего аномального ряда, была именно эта специфическая незримость и иллюзорность. Практически все, находящееся и происходящее по ту сторону, непостижимым образом было сокрыто от людских глаз или крайне редко проявлялось, но с дикими искажениями и несоответствиями.

Визуально общая картинка внутри Зоны Посещения со временем не менялась, если не считать хаотично и с огромным опозданием проявляющиеся рытвины от работы грейферных ковшей. Но эти редкие изменения происходили исключительно в зоне промышленной разработки, в полосе глубиной пятьсот двенадцать метров.

Тяжелые промышленные ковши почему-то никак не могли преодолеть этот предел. На этой призрачной черте они зависали в пространстве и падали вниз, словно натыкались на какой-то аномальный барьер. И как потом выяснили исследования, этот барьер работал, словно какой-то гравитационный фильтр, не пропускающий сквозь себя объекты массой больше шестидесяти четырех килограммов. Причем не пропускающий в оба направления.

И если легкая ловушка беспрепятственно пролетала сквозь барьер, но нагребала в себя инопланетных артефактов столько, что ее суммарный вес превышал шестьдесят четыре килограмма, протянуть ее через зонный гравитационный фильтр не могла ни одна промышленная лебедка. Плюс ко всему создание тралов и грейферных механизмов малых масс натыкалось еще на одну проблему. Легкие добывающие устройства были более подвержены воздействиям невидимых зон измененного физического пространства – аномалий. Они обладали большей чувствительностью к разного рода температурным и гравитационным отклонениям, неизбежно встречаемым в процессе забрасывания и вытаскивания. А потому практика «легкой добычи» особого распространения не получила.

Тяжелые же агрегаты намного легче переносили все это. Зонный грейфер был сконструирован так, что, потеряв какую-то свою часть, максимально сохранял функциональность и мог продолжать работу. Кроме того, обладая недюжинной инерцией, летящий многотонник легко преодолевал воздействие сотен мелких гравитационных аномалий, способных критически повлиять на полет легкого добывающего агрегата.

Сами грейферные конструкции, забрасываемые в Зону, не исчезали за иллюзорной пеленой. Они словно оставались на некоем промежуточном слое реальности, визуально расплывались, шевелились волнами, а порой даже проваливались под поверхность земли в какую-то невидимую яму. Или наоборот – зависали над землей, поднявшись на незримый холм, и всеми своими стальными тоннами визуально шерстили воздух в нескольких десятках метров над видимой поверхностью.

И вообще складывалось впечатление, что за призрачной голограммной шторой, именуемой границей или гранью преломления, находился какой-то другой, невидимый мир, лишь отчасти совпадавший по рельефу с нашей реальностью.

Смена земных сезонов тоже странным образом не сказывалась на пожелтевшей траве, колосящейся на дальних холмах внутри Зоны. Казалось, что время по ту сторону буквально остановилось, и лишь иногда, крайне редко, оно двигалось резкими короткими рывками, практически мгновенно меняя островки иллюзорной реальности за гранью. И сильный порывистый ветер, который частенько останавливал любую работу добывающих бригад, не мог качнуть даже тонких травинок за гранью преломления.

Отдельная загадка запредельного характера заключалась в неестественном поведении света на границе и внутри самой Зоны. Плюс ко всему любые предметы по ту сторону почему-то не отбрасывали тень, что в свое время и вылилось в официальную, но спорную научную версию «голографической шторы». Да и тени здесь, на узкой полосе по обе стороны границы, порой появлялись сами по себе, без предмета, который мог бы их отбрасывать. Но подобные «теневые аномалии» специалисты относили к разряду иллюзий или массового психоза, ибо все установленные на объектах камеры ни разу не засняли на пленку то, что различали глаза человека.

Наука так и не смогла дать внятных ответов, что именно здесь происходит и почему так. И лишь на границе двух реальностей постепенно разрасталась полоса из мертвых тушек животных и покореженной аномальными воздействиями добывающей техники, навсегда застрявшей в чужой реальности. И как прежде, любые попытки исследователей и мародеров проникнуть за грань, разделяющую два пространства, заканчивались плачевно…

Рабочий грейферной бригады не стал дожидаться завершения цикла добычи и, игнорируя все правила безопасности, вразвалочку прошел мимо гудящих от напряжения стальных канатов грейфера. Он остановился на самой границе Зоны, у маркировочного столба, на котором красовалась табличка с порядковым номером и индексом полосы разработки. Повидавшим виды гвоздодером мужик небрежно сковырнул отдельную табличку, завершающую буквенно-цифровой ряд.

Квадратик с облезлой цифрой «3» упал на землю, его место на столбе заняла совершенно новая блестящая табличка с ярко-черной цифрой «4». Двумя мощными отработанными ударами молота рабочий вогнал дюбель-гвоздь в самый ее центр, зафиксировав жестяную пластину до следующего раза.

Это был уже четвертый проход подобной выгребающей конструкции по узкой добывающей полосе, получившей некогда номер «3685» и индексную пометку «АП». Обычно индекс был куда длиннее двух символов. В этом наборе букв и цифр умудрялись зашифровать условную чистоту полосы, наименования зафиксированных когда-то по ту сторону аномальных зон и еще ряд важных параметров, якобы необходимых для инженеров добывающих бригад.

Правда, эти данные фиксировали исключительно по инерции, следуя устаревшему протоколу, пользы от них было мало. Все уже знали, что между добывающими проходами аномалии внутри Зоны хаотично и непредсказуемо перемещались. И длиннющие потертые маркеры на столбах обычно обозначали весь ряд аномальных параметров, зафиксированных за первый год промышленной добычи.

Эта полоса была редкой, «штилевой», о чем свидетельствовал столь короткий маркер. За все время разработки здесь зафиксировали всего две аномальные зоны антигравитационного и плазменного характера. Но даже на таких полосах по технологии нужно было предварительно забросить щуп – «противотанковый еж» на стальном канате и лишь после этого приступать к добыче.