Невероятные будни доктора Данилова: от интерна до акушера - Андрей Шляхов

— Опять в туалете забыл?

— Естественно! Пришлось возвращаться с полдороги. Хоть на вызов и не опоздали, на Ферганский бульвар был вызов, но выговор Артем Иванович получил.

— Расстроился, наверное?

— А то! Запыхтел и сказал, что уйдет работать в поликлинику. Короче, Вова, вам с Верой повезло — вовремя удалось смыться.

— Предопределенное — неизбежно, — пошутил Данилов. — Мой выговор от меня никуда не денется.

— Ну и свезло нам, — покачала аккуратно уложенной прической Валя.

Будучи диспетчером, сутки проводящим в помещении подстанции, она могла позволить себе подобную роскошь — на линии прически выдерживали недолго. Ветер, теснота и все такое прочее.

— Пойду сделаю пробную яйцекладку…

В переводе на обычный язык Данилов сообщил, что не прочь чуток вздремнуть в паузе между вызовами.

— Попробуй, — сказала Валя, а ее напарница Лена Котик оторвалась от компьютерного монитора и елейным голоском спросила:

— Владимир Александрович, а правда, что вас планируют назначить вместо Кочергина?

— Впервые слышу, — опешил Данилов. — Откуда такие новости?

— Ну ведь вы же в хороших отношениях с новой заведующей, — протянула Котик, — все знают, что вы вместе учились и не только…

«Как они узнали? — изумился Данилов. — Неужели Елена принародно пускалась в воспоминания? На нее непохоже».

На самом деле, Новицкая не пускалась ни в какие воспоминания. В первый день ее работы в новой должности она попросила старшего врача заочно представить ей сотрудников подстанции. Когда дошли до Данилова, Елена Сергеевна сказала:

— Доктора Данилова можно пропустить, Дмитрий Александрович, мы вместе учились, и я хорошо его знаю.

— Хорошо, — ответил Лжедмитрий и перешел к доктору Пыжненко, толстой невозмутимой врачихе из Таганрога.

Разумеется, сразу же по окончании представления Дмитрий Александрович поспешил разнести по подстанции новость, изрядно ее приукрасив, и — совершенно неожиданно — попал в цель. Его ложь случайно оказалась сильно похожей на правду.

— Я действительно учился вместе с Еленой Сергеевной с первого курса по пятый. К пятому курсу она вышла замуж и вскоре взяла академический отпуск по беременности. С тех пор мы с ней не виделись…

— Какой ужас! — Котик закатила глаза кверху.

Данилов почувствовал хорошо знакомую пульсацию в висках. Чтобы не сказать дуре Котик какую-нибудь грубость, он поспешил уйти из диспетчерской в комнату отдыха, где в одиночестве скучал доктор Саркисян.

Обрадовавшись приходу Данилова, он попытался обсудить с ним новости:

— Вова, представляешь — мне дали выговор! За какую-то совершенно незаметную утечку закиси азота!

— Страдание очищает душу, Артур, — Данилов уселся в кресло и прикрыл глаза.

Саркисян понял, что разговора не получится, и затих в ожидании новой жертвы…

* * *

По окончании утренней конференции заведующая встала, нашла взглядом утомленного дежурством Данилова и попросила:

— Владимир Александрович, загляните, пожалуйста, ко мне. Прямо сейчас.

«Ну теперь нас точно произведут в любовники», — подумал Данилов.

Кабинет заведующего подстанцией преобразился. Чистота, порядок, кактус на подоконнике. Перехватив взгляд Данилова, Новицкая улыбнулась:

— Кактусы всегда были моей слабостью.

— Я помню, — отозвался Данилов.

— А что ты еще помнишь? — заведующая уселась за стол и жестом указала Данилову на один из четырех свободных стульев, протянувшихся в ряд вдоль стены.

При Тюленькове стулья обычно стояли в центре кабинета или у стола. На одном из них обычно висел пиджак хозяина, на другом — лежали папки с документами, на третьем — фармацевтический справочник, на четвертом — еще что-нибудь.

Данилов сел и выжидательно посмотрел на начальницу.

— Что ты еще помнишь? — повторила свой вопрос та.

— Елена Сергеевна, дежурство выдалось утомительным, но скучным, — глядя прямо в ее зеленые с искорками глаза, ответил Данилов. — Вспомнить нечего. Разве что вся подстанция обсуждает наши с вами мнимые взаимоотношения и прочит мне место старшего врача.

— А из вас мог выйти неплохой старший врач, Владимир Александрович, — принимая вызов, перешла на «вы» Новицкая.

— Навряд ли, — ответил Данилов. — Я не люблю поучать людей.

На подстанции — чрезвычайное происшествие. Авария. Машина четырнадцатой бригады перевернулась на повороте, возвращаясь с последнего вызова на подстанцию. За рулем был «чужой», подменный водитель, присланный вместо заболевшего бригадира Терещенко.

Бригадиров среди водителей трое — по одному на каждую смену. Работают бригадиры только на суточных бригадах.

Вообще-то «скорая помощь» — это не одна, а две разные организации «в одном флаконе». Дело в том, что у всех прочих экстренных служб — у пожарных, у милиции, у спасателей, автомобили собственные, принадлежащие той же организации. Автомобили московской «скорой помощи» принадлежат не станции, а автобазе «Моссанавтотранс», которая находится в Филях. Этой автобазе принадлежит вообще весь государственный санитарный транспорт в столице. Медицинские учреждения берут у нее в аренду автомобили вместе с водителями. Разумеется — за деньги. Автобаза ежемесячно выставляет станции «скорой» и «неотложной помощи» счет, и станция оплачивает аренду.

Машина перевернулась по вине водителя, так что с аварией предстоит разбираться автобазе — это ее ЧП. Подстанция в который уже раз слушает рассказ доктора Сафонова и радуется, что с бригадой ничего не случилось.

— Представляете — плавно так легли на бок и, вращаясь юлой, еще метров сто по асфальту проскрежетали! — взахлеб рассказывает в диспетчерской Сафонов.

Сначала метров было двадцать, потом стало пятьдесят, а теперь уже сто. Фантазия Сафонова не знает границ. Он вразвалочку сидит на стуле и делится с товарищами пережитым.

— Я чуть ящиком по голове не получил! Слава богу — обошлось.

— А вылезали как? — интересуется фельдшер Лена Еременко, не слышавшая еще эту историю.

— Мы с Коксом через задние двери, а наш «раллист» через свою. Завалились же на правый бок.

— Виталь, ты ему хоть по морде разок успел съездить? — спрашивает доктор Могила. — Я бы не удержался.

— Какое там — по морде! — машет рукой Сафонов. — Нас снимали со всех сторон. Мы даже обалдели. Вылезаем со Стасиком и видим вокруг лес рук с мобильниками. Человек двадцать, не меньше, столпилось вокруг и фотографировали. Толкались, спорили, ракурсы выбирали, но ни одна собака не поинтересовалась: «Может помочь чем-нибудь?».