Полночь в музее - Илона Волынская

Вадька беспомощно глядел на младшую сестру:

– Откуда ты узнала?

– Мама рассказала, как вас жирный мент заарестовал. Я еще тогда поняла, что ты куда-то вляпался.

– И тут же уши на крахмал поставила, – закончил за нее брат.

Катька самодовольно ухмыльнулась.

– Рассказать все маме или как? – полюбопытствовало вредное дитя.

– Чего ты хочешь? – устало спросил Вадька, присаживаясь рядом с ней на корточки.

– Ребята, миленькие, Вадик, ну пожалуйста, ну возьмите меня с собой, мне тоже очень хочется порасследовать, – мгновенно сменив тон на просительный, заканючила Катька.

– Сдурела? Ты еще маленькая, а там может быть опасно.

– Ваденька, я уже большая, ну честное-пречестное. Я вам не помешаю, ну пожалуйста, – умоляла Катька. – Не то все маме скажу!

– Да возьми ты ее, – махнула рукой Мурка. – Всего лишь в музей идем, не в бандитский притон.

– Так ведь она гуся с собой потащит.

– Ну потащит и потащит, гусь не скунс, животина пристойная.

Поняв, что брат сдается, Катька радостно пискнула, подхватила Евлампия Харлампиевича на руки и первой вылетела за дверь.

– Зачем нам в музей? – возбужденно тарахтела она. – Там бандиты сидят, да? А они в нас не выстрелят?

Брат решительно поймал ее за косичку:

– Если увязалась с нами, то веди себя прилично, помалкивай и делай, что говорят, а не то быстро домой вернешься и никакое ябедничанье тебе не поможет.

Как всякая женщина, пусть и очень маленькая, Катька прекрасно знала, когда с мужчиной можно спорить, а когда нельзя. Сейчас был как раз тот случай, когда нельзя. Поэтому она быстро-быстро закивала, закрыла рот, пристроилась между Вадькой и Муркой и солидно зашагала, время от времени искоса поглядывая на старших.

– Ребята, – сказал Сева, – вы статуэтку и без меня возьмете, а я проверю, что у меня в ларьке делается. Гостиница в двух шагах от музея, я там раньше вас буду, – и он умчался.

В Муркином дворе Вадька остановился:

– Дальше иди сама, неохота твоим на глаза попадаться, тем более с гусем.

– Я же тебе уже говорила, что мои родители…

– Помню, помню, во-первых, все понимают, а во-вторых, на работе. А вдруг там Кисонька сидит? Сразу ведь начнет выяснять, не занимаемся ли мы расследованием.

Мурка кивнула и шагнула к подъезду, потом обернулась:

– Ты не думай, Кисонька неплохая. В трудной ситуации на нее можно положиться, просто вбила себе в голову всякую чушь насчет светских манер.

Вадька согласно кивнул, но про себя подумал, что рядом с такой вот Кисонькой даже Катька выглядит приемлемо. Дожидаясь Мурку, Вадька уселся на скамейку, следовало еще раз как следует проанализировать полученную от Большого Босса информацию.

Вдруг рядом упала чья-то тень, испуганно пискнула Катька. Вадька вскинул голову. Напротив, прегадостно ухмыляясь, стоял Ленчик. За его спиной маячила остальная банда.

– Классный дворик, правда? Маленький, тихонький, бабки не сидят. Как раз удобное местечко для хорошей разборки. Ты вот телохранительницу отпустил.

– Он ее сейчас на помощь позовет, – влез Сашка. – Девочка, беги скорей сюда, меня противные мальчишки обижают! Нет, не зовешь? Тогда самое время нам побеседовать, гений.

– Вадька, Вадька, это кто? Чего им надо? – Катька отчаянно дергала брата за рукав.

– Это взрослая жизнь, Катюха. Ты же хотела быть взрослой. Ладно, не боись, тебя не тронут.

– Ты почему так уверен? – насмешливо переспросил Ленчик. – Может, если мы ей сейчас косички повыдергиваем, она потом братцу объяснит, что гордость штука хорошая, но болезненная?

Катька схватилась за косички.

– Что нам с ее косичек за выгода? – возразил Сашка. – Мы вроде в лес собирались? Меня братан научил гуся в глине запекать. Вадик с сестричкой нас гусятиной угостят.

– Гусь – обязательно, – авторитетно кивнул Ленчик. – Сразу после назидания для неразумных, – он сгреб Вадьку за ворот и сдернул со скамьи.

– Ребята, ну вы какие-то однообразные, – в голосе появившейся из подъезда Мурки слышались нотки усталого раздражения. – Или я в прошлый раз недоступно объяснила?

Ленчик невольно отпустил свою жертву.

– Ничего у тебя не получится, – решительно заявил он, хотя чувствовалось, что за его решимостью прячется некоторая неуверенность. – В прошлый раз ты неожиданно напала, зато сейчас мы тебя точно отметелим. Так что катись отсюда!

Мурка собиралась ответить, но тут послышалось звонкое цоканье каблучков, во двор вошла Кисонька и остановилась, оглядывая открывшуюся ей картину.

– Те, до кого с первого раза не доходит, второй урок огребают в двойном размере, – довольно пояснила Мурка.

Ленчик испуганно уставился на Кисоньку, оценивая возможность, что она тоже каратистка и сейчас примет участие в разделывании его парней. Кисонька ответила ему вежливо-вопросительным взглядом. Что-то в этом взгляде Ленчика крайне смутило, потому что он затравленно глянул сперва на Мурку, потом на ее сестру, снова на Мурку и бочком-бочком начал отступать к проходному подъезду. Вслед за ним испарились его подручные. Поле боя осталось за сестрами и Вадькой.

– Почему эти ребята убежали? – поинтересовалась Кисонька. – И так странно на меня смотрели…

– Они думали, что ты сейчас вместе со мной их бить будешь, – усмехнулась Мурка.

– Ты полагаешь, я бы ввязалась в вульгарную кабацкую драку? – Бровки Кисоньки надменно поползли вверх.

– Здесь нет кабака, – серьезно ответила Мурка, – здесь наш двор.

Кисонька фыркнула и, горделиво вскинув головку, удалилась. Облегченно вздохнув, Мурка вытащила из-за спины объемистый сверток со статуэткой.

– Видишь, и Кисонька может пригодиться, – назидательно сказала она Вадьке.

У входа в музей Севы не было.

– Кто не успел, тот опоздал, дожидаться не будем, а то музей закроется, – скомандовал Вадька.

Со сноровкой, указывающей на большой опыт, Катерина завернула Евлампия Харлампиевича в платок, и они вошли. В огромном холле старинного купеческого особняка, в котором помещался исторический музей, было прохладно и пусто, лишь давно остановившиеся напольные часы следили за ребятами нарисованными на циферблате глазами, да еще сухонький, ко всему равнодушный дедок рисовал фосфорной краской череп и кости на трансформаторном щите под широкой парадной лестницей на второй этаж. Всем известный символ опасности в его исполнении больше походил на рекламу собачьих консервов. Ребята огляделись, выискивая, к кому обратиться. Вадька громко откашлялся, и из незаметной каморки под лестницей выглянул дежурный милиционер: