Драгоценности - Джоанна Кингсли

Святая Мария! Они ссорятся из-за нее, Петры!

– Я не возьму эти грязные деньги!

– Но ты возьмешь золото герцога за пряжку! Что плохого, если он платит Хамаку за девчонку, а Хамак платит мне? Пусть она достанется герцогу, Джованни. Она ведьма!

– Это ты старая бесплодная карга. Ты ненавидишь девочку только потому, что я люблю ее. Для тебя ненависть – хлеб насущный. Неудивительно, что не можешь забеременеть. Да будь проклята такая мать!

Лена пронзительно закричала. Доски наверху заскрипели, шаги приближались к лестнице. Петра, охваченная страхом, спряталась за прилавок.

С пылающим от ярости лицом Лена ворвалась в комнату. За ней следовал Джованни, размахивая мешочком с монетами.

– Завтра же! – крикнул он. – Завтра же отдашь деньги этому своднику. Петра не вещь, которую можно продать или купить!

И тут Лена увидела Петру. Вот виновница всех ее несчастий – только она одна! Бешенство охватило ее. Лена бросилась на кухню и тут же вернулась, крепко сжимая в руке большой нож.

– Ааааа! – завопила она и кинулась на девочку. Остолбеневшая от ужаса, Петра не могла двинуться с места.

– Нет! – крикнул Джованни, вдруг разгадав намерение жены. Он крепко обхватил ее, но рука Лены стремительно опустилась, и нож вонзился в сердце Джованни.

Он пошатнулся, дернулся и осел на пол. Из его горла вырвались булькающие звуки, и из глубокой раны хлынула кровь.

Петра упала на колени рядом с ним.

– Нет, – застонала она. – Синьор Сакко… вставайте. – Девочка прижала руки к ране, пытаясь остановить кровь, но та заливала ее.

– Убийца… – безумным голосом протянула Лена. Подняв голову, Петра встретила ее взгляд, исполненный ненависти. – Ты убила его, ты убила моего Джованни! – Онемев от ужаса, девочка вскочила. – Убийца! Убийца! Она убила его, – не унималась Лена.

Не в силах вынести эту чудовищную картину, Петра, преследуемая криками Лены, выбежала из магазина.

Через час после убийства Джованни она украдкой вернулась к лавке. Вокруг собралась большая толпа, и все считали Петру убийцей. Скоро ее начнут искать карабинеры.

У девочки не было друзей, к которым она могла бы обратиться за помощью. Несколько месяцев назад тетя Гемма с детьми уехала на Север в поисках работы. Петра не решалась пойти даже в церковь, поскольку ее одежда была залита кровью.

Три дня она пряталась поблизости от порта в страхе, что ее найдут, и чувствовала себя глубоко несчастной и всеми покинутой. Ночи девочка проводила в самых мрачных закоулках и питалась отбросами, подобранными на рынке после его закрытия.

Безумный страх сменился безнадежной тоской. Во всем Неаполе только Джованни Сакко заботился о ней. Сейчас и его не стало. И ей некуда идти.

– Я Петра, камень, – повторяла она снова и снова, но слова больше не помогали.

В эти тяжелые дни и еще более тяжелые ночи Петру спасало лишь воспоминание о бриллианте, сверкающем, манящем, гипнотизирующем. Этот камень стал единственной реальностью, внушавшей Петре доверие.

И вот, лишившись сил, без всякой надежды на помощь, изнемогая от усталости и дрожа от голода, Петра побрела к дворцу герцога.

С трудом подняв тяжелый молоток на двери, она постучала. Слуга открыл дверь и провел девочку в комнату, где в кресле возле камина сидел ее будущий повелитель. Увидев дрожащее грязное создание, герцог протянул к ней руки.

– Ты пришла, – сказал он, и Петра потеряла сознание.

Она проснулась с обычной молитвой на устах:

– Святая матерь, спаси меня…

И ее молитва была услышана. Открыв глаза, Петра увидела небесно-голубой шелковый балдахин над огромной мягкой постелью. Она лежала в чистой белой сорочке на простынях из мягкого льна.

Девочка не сразу вспомнила, как оказалась здесь.

– Добрый день, синьорина.

В спальню вошла служанка – рослая, широколицая, румяная девушка. В руках она держала поднос с фруктами, сыром, хлебом, яйцом в специальной подставке.

– Я Антония, горничная. Вы хорошо поспали, сейчас уже полдень. – Она налила горячий шоколад из серебряного чайничка. С наслаждением вдохнув давно забытый запах, Петра одним махом осушила чашку. – Герцог рано утром уехал в город и сказал, что встретится с вами вечером. Когда позавтракаете, я помогу вам облачиться в новую одежду.

– Новую одежду? – робко переспросила девочка. Горничная улыбнулась, подошла к огромному шкафу и открыла дверцы. Он был заполнен платьями – мягкий шелк, нежный хлопок, блестящий бархат, блузки из кружев и парчи, пушистые шерстяные шали. Внизу стояли туфли и ботинки самых разных цветов. На полках лежало кружевное белье.

– Сегодня вы наденете это. – Антония вынула светло-зеленое муслиновое платье с приколотой к талии шелковой розой. Такого красивого платья Петра в жизни не видела.

Девочка боялась даже прикоснуться к нему.

– Это не для меня, – прошептала она.

– Тогда останетесь без одежды, так как герцог велел мне сжечь лохмотья, в которых вы явились. А это платье уже неделю ждет вас.

Неделю? Но почему?

И вдруг Петра вспомнила слова Лены о том, что Хамак – посредник между ней и герцогом. Но даже если это правда, герцог точно не знал, придет ли она к нему. Неужели он так богат, что купил горы одежды просто на всякий случай? Петра постаралась избавиться от этих неприятных мыслей.

Разглядывая свои обновки, девочка удивлялась разнообразию нижнего белья, представшего ее взору, корсетам и муслиновым лифчикам, трусикам, турнюрам из конского волоса, расшитым тончайшим чулкам и множеству нижних юбок. Без помощи Антонии она бы ни за что не справилась. Недаром все дамы, которые носят такие замысловатые вещички, имеют горничных.

Потом Антония сделала девочке прическу. Взглянув в зеркало, Петра онемела от изумления.

– Герцог будет доволен. – Антония улыбнулась и ушла.

Петра не отрывала глаз от зеркала. Она то сидела, внимательно разглядывая себя, то поднималась, то подходила ближе, желая удостовериться, что это ее отражение. Возвращаясь, девочка опять опускалась в кресло и старалась при этом не помять платье. Через какое-то время Петра начала понемногу привыкать к своему новому облику. Ей все больше хотелось понравиться герцогу.

Ближе к вечеру, когда солнце опустилось в залив, Антония принесла большую тарелку с рыбой, несколько кусков хлеба и стакан вина. Петра быстро поела под пристальным взглядом горничной. Отодвинув пустую тарелку и сняв салфетку, девочка внезапно разрыдалась.

– Что случилось? – встревожилась Антония. Глотая слезы, Петра показала, что, несмотря на салфетку, запачкала платье.