Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг. - Татьяна Горяева

Таким образом, можно сделать следующие выводы. Широта и объем историографической информации напрямую связаны с концепцией исследования: с определением понятия «политическая цензура в СССР», представлением о ее функциях и механизмах, структурных и внеструктурных проявлениях. Отсюда — привлечение литературы из различных областей знания, включая культурологические, социологические, философские, филологические, искусствоведческие исследования, в которых раскрываются общие и конкретные черты и проявления целенаправленного давления, контроля и непосредственных цензурных вмешательств.

Цензура долгое время оставалась вне границ советской историографии; практически исключены были любые попытки изучения даже дореволюционной истории цензурных органов: они рассматривались как стремление провести аналогии с современностью. Именно этим объясняется, что в советское время появилось только несколько работ справочно-библиографического характера по истории дореволюционной цензуры.

Историография истории советской цензуры условно делится на ту, которая существовала до 1991 г., и новейшую, после 1991 г. Эти две основные группы исследований отличаются друг от друга существенными особенностями. На первом этапе, который можно именовать периодом «изучения России без России», значительную роль сыграли зарубежные историки, советологи, филологи, исследования которых строились на всех имеющихся в открытой печати источниках, зарубежных архивах и многочисленных свидетельствах и воспоминаниях деятелей русского зарубежья. Условно эта литература подразделяется на две основные группы. Первая представлена главным образом советологами, исследования которых были посвящены изучению советской политической системы и как ее части — партийно-идеологического контроля и цензуры. Вторую группу составляют специальные работы о советской цензуре и ее партийно-государственном институте. Они основаны на опубликованных источниках о деятельности советских цензурных органов, публицистике, воспоминаниях деятелей русского зарубежья, документах личного происхождения и архивном материале, в том числе из Смоленского архива. В то время, когда исследования по данной проблеме в нашей стране были невозможны, зарубежные ученые восполняли этот пробел, надолго определив ключевые подходы, оценки и исследовательские направления в области изучения политической структуры советского общества. Несмотря на определенные достижения зарубежных специалистов, их работам была присуща определенная публицистичность и относительная ограниченность, связанные с недоступностью документов из советских архивов.

Советская историография отличалась не только фальсифицированным и односторонним освещением фактов и однобокостью оценок, но и умолчанием целого ряда явлений и сторон общественной жизни, в том числе и данной проблемы. Обширная обществоведческая литература, не представляющая сегодня научной ценности, является при этом важным источником по данной проблеме, поскольку в ней отражена деятельность системы партийно-государственного управления и контроля за всеми источниками и средствами массовой коммуникации. С другой стороны, в различных областях знания получили развитие теоретико-методологические и методические аспекты анализа текста, в том числе и журналистского, образовав самостоятельное научное направление и междисциплинарную научную школу.

Хотя советской историографии была присуща идеологическая ограниченность, некоторые ее направления получили глубокое развитие, в том числе история государственной системы управления. Советским литературоведам и искусствоведам, несмотря на общую атмосферу, царившую в издательствах, и самоцензуру авторов, удавалось сквозь личностное восприятие деятелей искусства и психоанализ передать реальные взаимоотношения власти и творческой интеллигенции. Таким образом, период до 1990–1991 гг. характеризуется опосредованным отражением в работах советских авторов системы контроля и цензуры.

Особенности исследования института советской цензуры в последнее десятилетие были обусловлены несколькими факторами: правовыми гарантиями, доступностью архивных документов, общественным интересом к данной проблеме. Новую отечественную историографию объединяет попытка объективного анализа рассекреченных и ранее недоступных архивных документов, раскрывающих структуру, механизм, формы и методы политического давления и регулирования в различных сферах культуры и информации. Характерной чертой некоторых из работ является присущий им обличительный пафос и одностороннее освещение проблемы, что связано с использованием источников одной структурной принадлежности и отсутствием системного подхода. Как результат локальных исследований структуры и механизма советской цензуры сформировались две тенденции, определяющие современный принципиальный подход на базе методологического синтеза различных социологических и философско-исторических концепций. Первая — исследования масштабного характера рассматривают политическую цензуру как один из важнейших элементов политической системы общества и решающий фактор в определении характера и структуры взаимоотношений власти и общества. Вторая — как правило, конкретно-исторические исследования преимущественно культурно-политической проблематики учитывают цензуру в своих концептуальных построениях. Это свидетельствует о том, что в результате интенсивной научно-издательской деятельности отечественных историков в последнее десятилетие проблема цензуры как института и как непременного фактора исторического исследования прочно вошла в сферу интересов ученых различного профиля и специализации. Тем не менее до сих пор не было предпринято системного исследования многогранного и двойственного явления политической цензуры с использованием междисциплинарного подхода, который дает наилучший результат для изучения наиболее сложных проблем социально-политической истории.

Широта и многообразие документального фонда истории политической цензуры вовсе не означают его полноту и информационно качественный уровень. Практически все изучающие советский период историки сталкиваются с неполнотой и фрагментарностью источниковой базы, связанной с несовершенной системой комплектования архивных фондов и архивными лакунами, возникавшими в результате непредвиденных событий, стихийных бедствий, войн и пр. Одна из наиболее ощутимых информационных лакун по истории политической цензуры в СССР возникла в результате уничтожения важнейшей части фонда Главлита СССР за период с 1922 по 1937 г. По свидетельствам самих сотрудников аппарата Главлита и в соответствии с официальным заявлением руководства Центрального архива Федеральной службы безопасности, она была уничтожена{108}. Во всяком случае, в документах более позднего времени, например в приказе Главлита от 19 апреля 1958 г. о создании экспертной комиссии по работе с архивом учреждения, уже фигурируют такие хронологические рамки фонда — 1938–1956 гг. По широко распространенной версии, документы общего и секретного делопроизводства были вывезены и затем уничтожены НКВД во время массовых репрессий, проводимых в структуре Главлита в 1937 г. Долгие годы была затруднена и подчас невозможна работа с документами партийных фондов, доступных только членам КПСС; было ограничено использование подавляющего большинства фондов органов государственной власти и государственного управления.