Наследник - Александр Прозоров

— А почему на тебе?

— Потому, что это я его нашла…

Ротгкхон услышал шорох за спиной, резко обернулся, качнув вниз боковым копьем. Сверкающий кончик скользнул над самой пылью, и паренек, перескочивший ограду, предпочел попятиться назад.

Впрочем, он, похоже, и не думал подкрадываться к гостю. Просто поленился обходить изгородь через далекую калитку.

— Ты можешь не выполнять клятвы, путник, — еще раз предложил Чилига. — Требовать награды от человека, попавшего в беду, грех. Да еще судьбу свою ломать из-за какой-то бесстыдницы. Отправляйся к своей нареченной с чистой совестью, никто о тебе дурного слова не скажет.

— Я никогда не нарушаю своего обещания, — твердо отрезал Ротгкхон. — Лучше утонуть в болоте, нежели жить лжецом.

— Дело твое, — пожал плечами селянин.

— Пойдем, Лесослав, — наконец отпустила сестренок девушка. — Я покажу тебе наш дом.

Дом трех сирот оказался совершенно крохотным, чуть не втрое меньше посадочного модуля. Шагов десять в длину, шагов в пять ширину, и то снаружи.

«Впрочем, — напомнил себе вербовщик, — это не жилое строение, а всего лишь баня. Место, где туземцы каждые семь дней принимают водные процедуры».

И для этих целей изба была очень даже неплоха: две комнаты, большая и маленькая, в каждой — полати. Каменная печь без дымохода, засыпанная валунами, деревянные щипцы для забрасывания раскаленных камней в деревянную кадку с водой. Так, насколько понимал Ротгкхон, туземцы кипятили воду. Медные котлы, которые можно вмуровать в печь, были слишком дороги, и о них только сказывали иногда смердам счастливчики, побывавшие в богатых княжеских домах.

— Перекусим, потом разбираться будем, — решил вербовщик, скидывая мешок в первой комнате. Он размотал верхний клапан, достал новенький котелок, протянул Зимаве: — Вскипяти воды.

— Лучше не здесь, — покачала она головой. — Дым долго выветривается, ночью глаза щипать будет. Лучше на дворе. Сейчас по ночам тепло, дом можно не греть.

— Какой красивый! — охнула Чаруша и погладила сверкающий котелок пальцем. — Он, наверное, очень дорогой, да? Он ведь на огне испачкается, закоптится!

— Милая, у дяденьки каждая пуговица на рубахе дороже нашей бани стоит, — тихо сказала ей Зимава. — Медного котелка для каши ему не жалко.

Ротгкхон только улыбнулся в ответ: милая, наивная старина! Измеряют ценность предметов их химическим составом и сложностью форм!

Между тем даже бытовым плоттерам было абсолютно все равно, что печатать: хоть золотые пуговицы, хоть мечи с ножами, хоть котелки с жемчугами, хоть толстый плащ, имитирующий шерсть. По расходу материала, кстати, в его снаряжении самой дорогой вещью была именно епанча, не имеющая никаких украшений. Вместо нее можно было бы нашлепать несколько горстей золотых и жемчужных побрякушек. А в здешнем мире одна блестючка из мягкого желтого металла ценилась как сто натуральных плащей.

Парадокс…

— Дядя, а ты и здесь будешь на меня смотреть? — поинтересовалась Плена, хлопая изумрудными глазками.

— Буду, — кивнул вербовщик. — А ты можешь смотреть на меня…

Он прихватил копье и шагнул на улицу, уже на ходу начиная крутить боковиной около себя. Выбрал открытое место рядом с заросшим высокой полынью пепелищем и затанцевал, отбиваясь от воображаемого противника.

Что бы там ни придумывали медики, какие бы мышечные стимуляторы, релаксаторы и активаторы ни создавали — любые космонавты в полетах всегда теряют навыки и силу. Сидячая служба, переменная гравитация, много сна и мало действия. Природу не обманешь — и чтобы вернуть навыки и восстановить активность тела Ротгкхону требовалось несколько дней напряженных тренировок.

Поэтому, не жалея сил и времени, он садился и поднимался, прыгал, кувыркался — не переставая при этом удерживать вокруг себя плотную защитную стену из рассекающего воздух клинка.

Селяне поглядывали на это действо издалека и наверняка делали для себя верные выводы по поводу доступности золотых гривен и пуговиц нежданного гостя. Плена же радостно запрыгала, захлопала в ладоши:

— Дяденька меня научит?! — Она кинулась к вербовщику, и он вынужденно остановился.

— Осторожнее, зацеплю!

— Дай! — потребовала она.

Ротгкхон хмыкнул, вложил ратовище копья ей в руку — и тяжесть оружия тут же оттянула девчоночью руку до земли.

— Дядя обманул, — заплакала Плена, бросив боковину на землю. — Дядя плохой!

Она кинулась к сестре и обняла ее за талию, плаксиво жалуясь. Та стала поглаживать несчастную по голове, следя за водой в котелке. Чаруша сидела у обложенного камнями очага на корточках и старательно подпихивала хворост в пламя. Пожалуй даже, девочки следили не за водой, а любовались невиданным сокровищем, нежданно попавшим в руки. Медный котелок по здешним меркам был редкостным достоянием.

— Кипит!!! — громко сообщила Зимава.

— Снимай! Сейчас контейнер принесу…

Разумеется, в полевых условиях вербовщику следовало использовать местные продукты. Но прежде, чем использовать, их нужно было найти, а потому на первое время Ротгкхон прихватил с собою сублимированную белковую смесь, что разводится горячей пресной водой в соотношении один к восьми.

Разумеется, вычислять пропорции вербовщик не стал — бухнул на глазок несколько ложек, хорошенько размешал, давая продукту пропитаться жидкостью, а когда от того запахло витаминизированной пастой, первым зачерпнул солидную пайку коричневого паштета.

— Готово, — растерев пищу по нёбу, решил он. — Налетай!

Девочки, не дожидаясь повторного приглашения, быстро заработали ложками. Вербовщик, несколько удивленный такой торопливостью, откушал всего немного и обратил внимание, что Зимава к котелку не тянется вовсе:

— А ты чего дожидаешься? — не понял он. — Тут, похоже, зевать нельзя!

— Мы-то уже кушали, — разворошила догорающий хворост девушка. — А они — еще нет. Схожу к роднику за водой, а то в кадке совсем пусто.

— То был завтрак, Зимава, — не понял Ротгкхон. — А это обед.

— Ну-у… — Девушка не стала вдаваться в подробности, а просто взяла от бани коромысло, две бадейки из стянутых кожаным кольцом деревянных реек и отправилась вниз по склону.

— Понятно… — Вербовщик по здешнему правилу тщательно облизал ложку и спрятал в специальный поясной чехольчик.

Этот туземный обычай, в отличие от многих иных, ему сразу понравился: когда своя ложка всегда с собой и ешь только ею — меньше шансов подцепить заразу, коли с чужаками из одного котла хлебаешь.

Девочки, правда, по микрофлоре были чисты — две из сестер совершенно точно, аварийный комплект антибиотиков и вирусоподавителей на модуле имелся. Но все равно — зачем рисковать понапрасну?

— Ой, как это было вкусно! — Младшие уже успели добить весь паштет, и Чаруша, пока ее сестра вылизывала котелок, старательно приводила в порядок свой деревянный черпачок. — Мы теперь всегда так вкусно кушать будем, дядя Лесослав?