Добрый ангел смерти - Андрей Курков

— Интересно, — искренне проговорила Даша. Задумалась. — Я вообще-то стихи не читаю. Про Анжелику читала несколько книг и «Мать» Горького. Горький мне больше понравился, но «Анжелика» — увлекательней. Не помню, кто ее написал… А стихи я так, и в детстве не любила. Только когда Роберт Рождественский по телевизору читал — слушала. Но это ж только по восьмым мартам он читал…

Она зевнула, прикрыв рот ладонью.

— Что-то спать хочется, — протянула усталым голосом. Потом, не обращая на меня никакого внимания, сняла с себя ситцевый в блеклых цветочках халат и осталась в трусах-шортах бежевого цвета и в ситцевом лифчике, тоже в цветочек.

Забралась под одеяло.

— Свет выключи! — попросила она. — И водку допей, если можешь. Нехорошо слезы оставлять…

В бутылке действительно оставалось на донышке, и я вылил остатки водки в свой стакан. Потом выключил свет и со стаканом в руке прошел внутренним коридором на палубный периметр. Облокотился о бортик и посмотрел на воду, отливавшую то ли патиной, то ли старым потемневшим серебром.

На небе горели крупные звезды. Три штуки. Висели они невысоко, а над ними мельтешила прочая звездная мелочь, несметная, как ночная мошкара, сбившаяся вокруг одного-единственного дорожного фонаря.

За моей спиной горело окошко чьей-то каюты, за которым шел громкий веселый разговор. Звенели стаканы, вспоминались случаи из прошлого — обычные, происходящие с каждым по многу раз в жизни. Но тут, под веселье и водку, они слушались внимательно и уважительно, и даже я постоял, замерев, минут пятнадцать. Слушал и улыбался. Какой-то деревенский вечер получался. В руках — стакан с остатком водки. На небе — звезды, за спиной — окошко, за окошком — разговоры.

Я допил водку и, вернувшись в каюту, улегся и постепенно заснул под негромкое, но настойчивое похрапывание Даши.

На следующий вечер рыбзавод выплывал в Каспий. Ранние звезды ненавязчиво и неярко поблескивали на еще светлом небе. По периметру палубы прогуливались трудящиеся плавучего гиганта. Я стоял у бортика и смотрел на воду — Даша сказала, что как только войдем в Каспий, вода позеленеет.

Мимо с хохотом прошла компания женщин, и в воздухе около меня задержался запах свежей рыбы. Но буквально через полминуты свежий солоноватый ветерок согнал его.

Рыбзавод покачивался на невысоких волнах, и это было для меня новым ощущением. Раньше мне трудно было бы представить, что волнам окажется под силу раскачать эту махину, но теперь я уже понимал, что Каспийское море может все: и освежить, и накормить, и утопить…

— Эй, котик, не простудишься? — раздался за моей спиной голос Даши.

— Так ведь не холодно, — не оборачиваясь, ответил я.

— Тут такие ветерки на Каспии — враз просквозят, — со знанием дела сказала Даша. — Пойдем лучше в каюту.

Утром я проснулся с тяжелой головой. Рыбзавод все еще покачивался — видно, это и было причиной моего беспокойного сна и трудного пробуждения. Даша уже была в цеху. На столике стояла банка «Каспийской сельди», тот самый коротковатый ножик и огурец.

«Заботливая, — подумал я, глядя на оставленный мне завтрак».

Поел, потом умылся. Выглянул за занавеску наружу — небо отливало свинцом.

Похоже, что погода менялась к худшему.

Сколько мне еще плыть с ними?

Не то чтобы путешествие это было неприятным, но просто его однообразие начинало меня утомлять: одни и те же консервы, одно и то же море. Только небо позволяло себе менять цвет, а так все одно и то же.

Где-то в коридоре прозвучал неясный, но удивительно громкий механический голос. Я подскочил к двери, приоткрыл ее и прислушался.

«Фельдшеру срочно прибыть в третий цех!» — снова повторил механический голос громкой связи.

Этот голос еще раза три вызывал фельдшера в третий цех, а потом снова стало тихо.

Неожиданно, минут через двадцать в каюту пришла Даша. Она была одета в бывший когда-то белым рабочий комбинезон, на голове — зеленая косынка. Лицо красное и в глазах — огоньки.

— Короткий день! — с улыбочкой сказала она, стягивая косынку и рассыпая по плечам каштановые волосы. — Конвейер остановили…

— А чего? — спросил я.

— ЧП. Девчонки пьяного Мазая в углу зажали и головку ему отрезали: Пока одни держали, Машка эту головку в дозатор бросила, так что она с рыбой в какую-то консерву попала… Там такой хай поднялся! — Даша рассмеялась. — А он бегает, конвейер остановил, начал банки открывать — искать среди сельди свой кончик…

— Ну и как, нашел?

— Где там! Пятьсот банок с линии вышло — все не откроешь, да и если б нашел, что он, его обратно бы стал пришивать? А?

Я пожал плечами.

— Сейчас врачи все могут пришить, кроме головы," — сказал я.

— А где у нас тут врачи? У нас тут один фельдшер — Коля — он раньше ветеринаром был, а потом на людей переучился. Он пришел, облил Мазаю обрезок зеленкой и бинтом замотал — вот и все пришивание! Вот кто-то консерву купит!

Ха! Подумает, что это печень трески попала!!!

Веселья Даши я разделить не смог. Как-то даже грустно стало.

«То ли дело могилы по ночам раскапывать?» — ехидно среагировала на мое настроение моя же мысль. «Ну, могилы — это другое дело, — возразил я ей. — В могиле если кто лежит, так только мертвый, которому все равно — раскопают его могилу или нет. Может, ему даже приятно будет — видишь, мол, и после смерти кто-то имеет к нему дело…»

Даша, не стесняясь моего присутствия, переоделась в розовый Сарафан, умыла лицо и руки. Потом, все еще с улыбочкой на круглом лице, уселась на свою койку.

— Ночью шторм будет, так что сегодня пить нельзя, — сказала она. — Кушать хочешь?

Я задумался. А она тем временем наклонилась под стол и вытащила оттуда две банки «Каспийской сельди».

Что-то у меня на лице искривилось, видно, при виде этих банок и Даша, хихикнув, сказала: «Не бойся! Это старая партия, сюда девчонки ничего не бросали…»

Мы пообедали, но удовольствия от еды я не ощутил.

— Пойду курну, — Даша поднялась и, прихватив с собой две пустые консервные банки, вышла из каюты.

Заштормило часов в восемь. Заштормило внезапно и сильно. Даша уже лежала в койке, а я стоял у бортика, крепко схватившись за него руками. Смотрел на черные асфальтовые волны, поднимавшиеся на несколько метров. Эти волны не били в борт, как я сначала ожидал, а пытались вытолкнуть плавучий рыбзавод из воды.

Сначала они это делали мягко и легко, но уже через короткое время, набрав силу, они стали поднимать и бросать его, как игрушечный кораблик, и я, испугавшись и чуть не свалившись за борт, ретировался, закрыв за собой тяжелую железную дверь с боковыми зажимами. Вернулся в каюту.