Повесть о генерале Данне, дочери Маары, Гриоте и снежном псе - Дорис Лессинг

— Тогда я поеду сам, — сказал он наконец. — Я и один справлюсь с лодкой.

Островитяне замолчали в растерянности. Отпускать Данна одного было нельзя, но ехать сами они боялись, и все эти мысли были написаны на их лицах. Даже просто стоять на берегу страшно: огромные глыбы льда рушатся у них на глазах одна за другой, а за спиной, в темном лесу, бродит стая снежных псов. Эти животные следят за людьми и, возможно, поджидают удобный момент для нападения. Вряд ли на острове достаточно еды для такого количества крупных зверей.

Солнце скрылось за облаком. Пятерым рыбакам стало окончательно не по себе.

— Давайте останемся здесь на ночь, — предложил вдруг Данн. — Еды у нас предостаточно. А утром вы решите, кто хочет ехать со мной, а кто нет.

Данн явно издевался над ними, островитяне видели это по тонкой, неприятной усмешке, застывшей на его губах. Ничего не попишешь, им придется поехать с ним. А иначе на острове всем станет известно, что они бросили Данна одного справляться с опасностями.

Дёрк как мог сгладил ситуацию.

— Вот и хорошо, утро вечера мудренее, — сказал он. — И если утром погода будет плохая, то мы оставим эту затею, да, Данн?

Данн пожал плечами.

По заросшей тропе они вернулись через лес в поселок. Всю дорогу их сопровождали снежные псы. Держались звери на расстоянии, однако все вздохнули с облегчением, когда оказались в доме за закрытой дверью и смогли развести огонь (в углу хижины нашлись давным-давно припасенные кем-то дрова), зажечь масляные фонари, привезенные с собой, и поесть.

Дёрк поинтересовался у Данна, где и когда тот был лодочником. Данн рассказал им о давнем путешествии по реке Конг, о речных драконах, о старухе по имени Хан и о солнечных ловушках. Спутники внимательно слушали его, иногда переглядывались — дабы никому не пришло в голову, что они настолько доверчивы, чтобы поверить этим небылицам. Дойдя в своем повествовании до того момента, когда война наполнила воды мертвыми телами, Данн решил умолчать об этом. Точно так же он поступал, когда среди его слушателей были дети: он смягчал события и делал рассказ более приятным. Данну казалось, что невинность нужно беречь. Эти добрые, мирные люди никогда не знали войны.

Спали они, не выставив караульных. Ставни и дверь были надежны, хотя время от времени слышно было, как животные бегают вокруг и пробуют на прочность доски.

Утром небо было чистым, и Данн сказал:

— Если на море спокойно, я еду к леднику.

Все вместе они подошли к лодке. На этот раз снежные псы открыто следовали за ними.

— Они хотят, чтобы мы помогли им перебраться через море, — догадался Данн.

— Ну и пусть себе хотят, — сказал один из парней, и остальные с ним согласились.

Данн промолчал.

Волны — короткие, с пенными гребешками — набегали на прибрежный песок ничуть не злее, чем днем раньше. Данн не оглядываясь вошел в воду. Он не стал смотреть, пойдет ли следом еще кто-нибудь, просто оттолкнул лодку и прыгнул в нее. Тогда за ним потянулись пятеро островитян. С недовольными лицами они расселись по скамьям. Данн понимал, что они злы на него.

Он взялся за весла и с усердием погреб к ближайшим уступам ледника. Солнце жгло лица и плечи сидящих в лодке. Вскоре стали различимы ледовые поля, плывущие по воде, — это сбивались вместе отвалившиеся обломки льда и снега. Лодка лавировала между ними как между домами.

Данн упорно продолжал грести. Грозный рокот усиливался, это была настоящая какофония негодующего льда.

— Стоп! — крикнул вдруг Данн.

Нависший невдалеке от лодки уступ одним движением, будто устал держать груз, сбросил с себя мантию снега и льда. Теперь лодка была близко — слишком близко — к высокой сияющей стене из голого льда, с которой в море сбегала вода — речками, ручьями и ручейками. Вокруг лодки бились в суматохе волны, чуть не переворачивая ее. Седоки хватались за борта и вскрикивали, а Данн, опьяненный, кричал во весь голос, потому что сбылась его мечта. Он увидел то, что хотел, — ледяные горы Йеррапа. Падая, льдины взывали к нему на разные голоса: грозили, жаловались, умоляли, а потом вдруг еще один кусок с оглушительным треском отделился от стены, и Данн обнаружил, что его спутники развернули лодку и она, бешено качаясь, уже плыла к берегу, путь к которому был долог и опасен.

— Нет! — вскричал Данн. — Нет, я хочу остаться!

Но Дёрк, перекрывая неимоверный грохот, заявил:

— Мы уезжаем, Данн.

Что Данну оставалось делать? Лишь сидеть на корме, глядя на удаляющиеся ледяные уступы. Неожиданно от стены отскочил и покатился в сторону лодки громадный обломок льда, пылающий на солнце голубым, зеленым и розоватым сиянием. Чтобы избежать столкновения с ним, нужно было грести изо всех сил, и Данн тоже взялся за весла. Когда опасность миновала, Данн поднял весла и опустошенно следил за проплывающими мимо льдинами.

Они вернулись на остров, где их поджидали снежные псы.

Данн был бледен и несчастен. Он хотел увидеть больше и рассмотреть все ближе, но понимал, что спутники не позволят ему получить то, чего ему так хочется.

В его глазах они были трусами. На этих островах жили мягкотелые, смирные люди. Такими их сделала сытая жизнь. Ладно. На постоялом дворе он будет неустанно рассказывать о чудесах, виденных на краю ледника, и истратит все оставшиеся деньги на то, чтобы собрать группу путешественников для нового похода.

Данн стоял на берегу, глядя на белые обрывы, испещренные черными пятнами там, где обнажилась почва. Его по-прежнему мучили вопросы. Как давно стояли эти горы под покровом льда и снега? Сколько времени формировался ледник? Он не знал, да и не мог знать; вновь ему приходилось возвращаться к ненавистному «когда-то давным-давно» и к горечи незнания. А ему так хотелось знать… Возможно, ответы нашлись бы, если бы он смог пробраться сквозь ледяные скалы, пройти вдоль края ледника или даже взобраться наверх и посмотреть — интересно, что бы он там увидел? Сначала Данну хотелось понять, каким образом снежные псы выживали в этом царстве льда? Как они спустились с обрывистого края ледника? Он стоял и смотрел, пока остальные вытягивали лодку на берег и привязывали ее к дереву. Спутники поглядывали на него с удивлением. По его лицу текли слезы. Странный он какой-то, этот Данн, так они, должно быть, думали или даже говорили.

День уже клонился к вечеру, солнце опускалось к скалам на западе. Будет надежнее провести еще одну ночь на острове и выехать в обратный путь поутру.

Так они и поступили. В тот вечер никто не просил Данна рассказать что-нибудь, но сначала Дёрк, а потом и остальные заботливо опекали своего товарища, видя его неподдельное горе.

— Данн, — попробовал утешить его Дёрк, когда они улеглись под козьими шкурами и приготовились ко сну. — Ты ведь добился своего? Ты же увидел то, что хотел?

И Данн ответил ему, как терпеливый родитель ответил бы ребенку: