Беременна в расплату - Марго Лаванда

class="p1">— Открой дверь, — приказывает раздраженно.

— Ты можешь оставить меня в покое? — спрашиваю с мукой в голосе.

— Хочешь, чтобы я ее сломал?

Вот только не хватало чтобы на шум сбежалась прислуга, или сам хозяин дома явился. Сейчас точно не нужны скандалы.

Кусая губы, открываю замок.

— Что происходит? — на секунду мне кажется, что в глазах Байратова промелькнула тревога.

— Ничего. Мне нельзя побыть одной?! — выдыхаю раздраженно.

— Ты спать там собралась?

— Нет. Я буду спать на диване.

— Не выйдет. Ты ляжешь там, где я тебе скажу.

— Ненавижу тебя.

— Или так сильно желаешь, что боишься не справиться с собой? — произносит насмешливо.

Он еще смеет шутить?! Меня охватывает ярость.

— Не понимаю, о чем ты!

— Уверена? Чего ты так дергаешься? Сегодня я тебя не трону, можешь быть спокойна.

— Почему я должна верить тебе?

— Разве я тебе хоть раз соврал?

Неожиданно оказываюсь в его объятиях. Прикосновение Давида электрическим разрядом пробегает по телу. Меня будто парализует. Сердце грохочет невероятно громко, а кровь бежит по венам чересчур быстро.

— Тебе нечего бояться рядом со мной, Есения. Если будешь честной. Не станешь интриговать и лгать.

Почему он считает, что я куплюсь на его обещания? В голове полный сумбур от того как пристально Давид продолжает смотреть на меня. Почему мне чудится в его взгляде нежность? Которая делает меня лишь слабее. Предательские слезы текут по щекам.

— Я только одного хочу. Избавиться…

— Придет время, так и будет.

Надо выплюнуть ему в лицо, что я все слышала. Про ребенка! Хотеть подобного может только безумец!

Но я молчу. Не могу произнести ни слова. Близость этого мужчины лишает меня воли. Это не страх, а нечто большее.

— Мне игра в которую нас втянули тоже не по душе, — тихо произносит Давид.

— Понимаю. Для тебя главное отомстить.

— Не тебе, Есения.

— Я очень устала. Мы можем закончить этот разговор? Я лягу на диване.

— Как хочешь, — пожимает плечами Байратов. Уходит в комнату, оставляя меня в гардеробной. Мне не верится в столь легкую победу! Я смогла отвоевать, путь всего капельку личного пространства.

Вот только уснуть у меня не получается. Отсутствие окон душит, возникает ощущение клаустрофобии. Мне необходимо выйти на балкон. Только для этого придется нарушить личное пространство Байратова. Которое я сама расчертила.

Понимаю, что мне наплевать. Иначе с ума сойду.

На цыпочках прохожу в комнату. Давид спит, раскинувшись на постели, полностью заняв ее. Дыхание спокойное и размеренное. Я же пару часов провела на неудобном коротком диване. Правда по своему желанию.

Проскальзываю на балкон. Музыка стихла, гости видимо разъехались. Благословенная тишина. Только слышны тихие голоса работников. Убирают видимо последствия праздника. На свежем воздухе, закутавшись в плед, устраиваюсь в плетеном кресле. Прохладно, и вместе с тем так хорошо! Мне удается задремать.

***

Просыпаюсь от ощущения будто парю в воздухе. Приподняв тяжелые от сна веки понимаю, что так и есть. Байратов. Он держит меня на весу, несет… к своей постели.

— Нет… нет…

— Тихо. Ты заледенела. Что за дурацкая идея уснуть на улице? Сейчас не лето! Ночи еще холодные, — шепчет зло.

Сердце бьется часто‑часто, мысли туманятся, никак не могу сформулировать вопрос. Чувствую, как его ладонь, скользит вверх по моей спине.

— Ты собираешься открыть глаза? — раздается над ухом хриплый голос.

Только сейчас понимаю, что сжала веки, как испуганный ребенок. Распахиваю глаза, встречая буквально обжигающий взгляд Давида. На секунду мне кажется, что успела заметить в них затаенную боль, но в следующую секунду выражение его лица становится нечитаемым. От этого моя тревога лишь усиливается. То, что я успела заметить цепляет за душу и обезоруживает сильнее чем стальная хватка.

Давид ставит меня на ноги возле своей кровати.

— Тебе не надо спать в гардеробной. Я не трону тебя, Есения. Только если сама попросишь.

Наглый тип! Он слишком близко, делаю несколько шагов прочь от него. В полумраке удается разглядеть черты словно высеченного из камня лица. Жесткий рот, твердая волевая челюсть, прямой аристократичный нос.

Этот мужчина очень привлекателен. Мой муж. Так странно осознавать это.

— Оставь меня в покое, — говорю твердо.

— Увы, не могу. Тем более дать тебе замерзнуть до смерти. Хватит делать глупости, Есения.

Байратов берет меня за подбородок, вынуждая снова запрокинуть голову. Наклоняется и касается губами моих губ.

Впадаю в абсолютный шок.

Совершенно не ожидала такого действия. Нет воли к сопротивлению. Только полное оцепенение.

Губы Давида сухие, чуть шершавые. Почему их прикосновение так бесконечно приятно?

Собственные ощущения сбивают с толку. Почему тело стало таким податливым, уступая ему? Врагу, насильнику! Из груди которого вдруг вырывается короткий рык вожделения, пугавший меня до дрожи в коленях. В то же время он пробуждает потаенный уголок в душе, заставляет реагировать еще острее.

Как бы я хотела, чтобы все происходящее было лишь кошмаром! Особенно собственная реакция, поразившая и напугавшая до дрожи. Острое покалывание, жар по всему телу, трепет в груди.

Давид резко отодвигается от меня.

— Ложись в постель.

— Я не буду с тобой спать.

— Спи одна, Есения.

— А ты?

— Не твоя забота.

Разворачивается и выходит из комнаты, оставляя меня в полном одиночестве.

***

— Есения. Пора просыпаться. Через час мы покидаем это место.

Распахиваю глаза, испуганно уставившись на Давида.

Обнаженный по пояс, стоит в нескольких шагах от кровати, пристально глядя на меня. Торс влажный, видимо только из душа. К моему огромному облегчению, хотя-бы нижняя часть в одежде. Голубые джинсы невероятно идут Байратову.

— Где ты спал? — хрипло спрашиваю первое, что приходит в голову.

— Если будешь задавать такие вопросы, или так смотреть на меня… — обрывает фразу, делает два шага к кровати… Нависает надо мной, заставляя остро пожалеть, что не вскочила сразу. Что пялилась на него. Что со мной не так? Я ведь ненавижу этого мужчину! Он мой враг, я не должна подпускать его к себе!

Давид обхватывает мои запястья, прижимает к изголовью кровати, нависая сверху, буквально устроившись между моих ног.

Пугая меня до беспамятства. И в то же время возбуждая.

— Ты правда не понимаешь, на что нарываешься? — бормочет хрипло Байратов.

— Отпусти— и, — выдыхаю испуганно, впадая в панику, почувствовав недвусмысленную твердость между своих ног.

Вместо этого Давид лишь сильнее вдавливается в меня, давая почувствовать, точнее прочувствовать себя в полной мере. Лишая меня окончательно самообладания.

— Ладно, хватит игр. Нам и правда надо поторопиться, пока хозяин не проснулся. Вчера он перебрал немного. Иначе придется торчать тут до вечера. Фатима уже намекнула…

— Так дай мне встать! — выпаливаю нервно. — Я быстро соберусь!

Усмехнувшись, Байратов отстраняется, освобождая меня из