Где собака зарыта? - Марина Серова

Эдик пьяно засмеялся.

— Представляешь, под аккомпанемент журчания писсуаров и застегиваемых ширинок… Короче, он сказал, что в этом сезоне в высшую лигу выйдут «Заря» и «Локомотив».

— И что, прогнозы оправдываются? — спросила я.

— Как сказать… «Заря» сейчас на первом месте, команда сильная, и вряд ли при таком составе кто-нибудь сможет переиграть ее. А «Локомотив» пока на третьем месте. На втором — мы…

Навашин сделал паузу и посмотрел на меня мутными глазами.

— Тот чинуша, когда я пробовал что-то возражать ему, бросил на прощание: «Футбольные команды, как цыплят, по осени считают. А сейчас на дворе весна, поэтому и разговаривать нам сейчас с тобой нечего».

— Сейчас осень… Пора уже считать…

— Через три тура, — сказал Навашин. — Еще три игры. Причем последняя — именно с «Локомотивом».

— Ну а все-таки, — отвлекла я его от чисто футбольных тем. — Что ты хотел мне сказать? Зачем едешь в Самару?

— Таня, ты — частный детектив? — спросил Навашин, глядя мне пристально в глаза.

— Да, — недоуменно ответила я.

— А я — администратор футбольного клуба. Давай каждый заниматься своим делом.

Это возмутило меня до глубины души. До сих пор я считала Навашина как бы своим человеком в команде. Несмотря на то что деньги за расследование мне по-прежнему платила мама центрфорварда, я была абсолютно уверена, что случай с Глебом связан именно с его футбольной карьерой. Поэтому мне необходимо было влезть во все нюансы жизни команды. И Навашин представлялся мне именно тем человеком, который поможет мне это сделать. В конце концов, речь идет о здоровье ведущего игрока команды.

Я уже открыла рот, чтобы произнести в адрес этого пьяного зазнайки какую-нибудь гневную тираду, как вдруг услышала с кресла громкое сопение.

— Этого еще не хватало! — громко выругалась я, но на него это не произвело ни малейшего впечатления.

Кроме, может быть, того, что к сопению прибавился еще и заливистый храп. Было совершенно ясно, что мои попытки сказать что-либо в этой ситуации будут выглядеть как метание бисера перед свиньями. Само собой разумеется, я не могла и думать о том, чтобы удалить его из моей квартиры. Слишком большим и громоздким был менеджер футбольного клуба «Авангард», чтобы я смогла вытащить его на улицу. Кроме того, сомнительно, что при этом он сможет проснуться и быть транспортабельным. Поэтому мне скрипя зубами пришлось смириться с его присутствием в квартире и заняться своими делами.

Очнулся Навашин только утром, когда я еще спала. Видать, ему было очень стыдно за свое вчерашнее поведение, и он, не пытаясь меня будить, ушел. Сквозь сон мне было слышно лишь, как захлопнулась за ним входная дверь.

В тот день я практически ничего не делала. Если не считать делом посещение в больнице Глеба Крашенинникова. Форвард явно шел на поправку. Врачи сказали, что скоро его выпишут и что через две недели он даже сможет выйти на игру в последнем матче.

Глеб встретил меня радушно и тут же сказал, что версия о нападении на него из-за старых долгов была абсолютно ложной. В больнице его посетил тот самый друг Андрюха, которому он был должен, и заверил, что не имеет к этому никакого отношения. Более того, он пожелал Глебу выздоровления и выразил согласие подождать с возвращением денег месяца два.

— И еще… Мне кажется, — сказал Крашенинников, сделав задумчивое лицо, — что одного из нападавших на меня я где-то видел. Но никак не могу вспомнить где. Всю голову больную уже изломал.

— Где? Где ты его видел? — тут же нетерпеливо спросила я.

— Говорю же, не могу никак вспомнить, — как-то раздраженно ответил Глеб. — Но обязательно вспомню. Дело в том, что у меня пока крыша восстановилась не полностью, и мне тяжело думать.

— В таком случае не напрягайся.

— Нет, я обязательно вспомню, — с твердой решимостью обещал Глеб и неподвижно уставился вдаль.

«Было бы очень кстати», — подумала я. Ведь до сих пор по двум случаям нападения на членов футбольной команды не было никаких зацепок. Я пожелала Глебу всего хорошего и поехала домой.

А вечером мне позвонил Навашин. Он уже вернулся из Самары и пребывал в отличнейшем расположении духа. Поскольку я не была в курсе его дел, то весьма удивилась. Тем более что вчера его состояние было радикально противоположным.

— Таня, я буду тебе очень признателен, если ты окажешь мне честь встретиться сегодня с тобой, — напыщенно сказал он.

— Хорошо, жду тебя, — коротко ответила я и повесила трубку.

Он появился через полчаса, совершенно сияющий, в костюме и с букетом цветов. Подобный антураж сразу же настроил меня на романтический лад.

— Понимаешь, Таня, — откашлявшись и почему-то покраснев, начал Навашин, когда мы уселись за стол, — ты как-то мне сразу приглянулась… Ну, тогда, когда мы с тобой столкнулись у Людмилы. И, в общем…

— Что? — наслаждаясь его смущением, сразу же уточнила я.

— Я, наверное, влюбился в тебя…

Чуть отведя глаза в сторону, я засмеялась. Но смех этот не был чем-то негативным, напротив, он скорее был выражением радости. Потому что я не находила никаких возражений против того, чтобы завязать с Эдуардом какие-то отношения, выходящие за рамки служебных. Правда, в силу своего чересчур богатого опыта общения, я была уверена, что они закончатся почти сразу же после окончания дела. Сколько раз уже было так с моими клиентами и прочими персонажами, попадавшимися мне на пути при том или ином расследовании!

Конечно, Навашин выглядел как-то старомодно в своем признании. Но… Тем и ценны его чувства, что они были искренними. А то, что он не лукавит, я чувствовала. Все-таки большой опыт за плечами…

Сама влюбляться по-серьезному как-то уже давно не могла, тем более на работе. Любовь к другому человеку, к сожалению, помимо неоспоримой гаммы положительных эмоций, несла с собой еще и чувство привязанности, которое часто перерастало в чувство зависимости. А частный детектив не может себе позволить быть зависимым от другого человека.

Поэтому я рассматривала до поры до времени (а это время, видать, еще не наступило) отношения с мужчинами достаточно легко, без взаимных претензий и излишней эмоциональной привязанности. Словом, я научилась контролировать свои чувства и управлять эмоциями. К сожалению, в моей профессии нельзя было поступать иначе.

И я просто взяла Навашина за руку, с теплотой заглянув ему в глаза. Он понял намек и довольно робко обнял меня. Я сразу же помогла ему, обвив руками его шею. Через секунду наши губы соприкоснулись…

* * *

— Ат-шумели летни-е да-ажди… — Голос певца сомнительной сексуальной ориентации заполнил пространство моей кухни.

Я сидела и смотрела в окно. Вульгарный оптимизм, исходивший из динамиков, передавался и мне. Мы с Эдиком только что проснулись. За окном ярко светило солнце, и весь двор был усыпан желтой листвой.