Востоковед - Александр Проханов

Торобов чувствовал незримые волны времен, потоки племен и народов, наполнявшие волшебную чашу Ливана. Иудеи мешались с огнепоклонниками. Христианские рыцари с сарацинами. Шиитские мечети соседствовали с античными храмами. И все времена и народы не исчезли, а продолжали струиться в солнечной синеве, рождая прозрачные миражи, среди которых трепетала и волновалась его, Торобова, жизнь.

Баальбек возник, как туманная мглистая гора, выступавшая из зелени рощ. В горе громоздились уступы, зияли пещеры, возносились черные башни, похожие на хоботы громадных слонов.

– Я оповестил наших людей в Баальбеке, – сказал Гассан. – Мы встретимся с директором музея, и ты сможешь задать ему свои вопросы.

Мертвый город своими столпами, стенами, остатками башен источал тусклый металлический свет, словно был сложен из железных метеоритов. Торобов вдыхал горячий воздух, желая среди ароматов цветущих роз уловить запах окалины, кислый дух оплавленного в космосе металла.

Служащий музея, сердечно обнимаясь с Гассаном и Торобовым, осматривая их ласковыми глазами, сообщил, что директора нет на месте, но он извещен об их прибытии и через час прибудет.

– Вы хотите чаю или кофе? – приглашал он гостей в уютные кресла.

– У вас мало туристов. Обычно здесь столько автобусов, что негде поставить машину, – заметил Гассан.

– К сожалению, туристы напуганы взрывами. Все боятся новой войны, – печально развел руками служитель.

– Тогда, если вы позволите, мы погуляем по территории и через час вернемся, – сказал Гассан.

Сопровождающие их охранники остались у ворот, в тени деревьев. Гассан и Торобов миновали турникет и по мощеной дороге, по солнечным булыжникам вошли на территорию заповедника.

Было пустынно, солнечно, тихо. Над громадными плитами стекленел воздух. Огромные столпы уходили в синеву и сужались там, – так высоки они были. Все кругом было мощно, едино, высечено из одной непомерной глыбы ударами исполинских камнетесов.

Этот город был жилищем великанов. Они ступали по каменным площадям, прислонялись спинами к колоннам, отчего содрогалась земля и качались столпы. Здесь обитала раса исполинов. Они молись своему великаньему богу, ставили свои великаньи святилища, отбрасывали к горизонту свои великаньи тени. И сгинули, исчезли, оставив черные развалины. После них явились другие расы, ставили свои алтари. Среди черных теснин сверкали мрамором изысканные римские храмы. Торобову казалось, что он перелистывает огромную каменную книгу, где на каждой странице, пред тем как исчезнуть, народы оставляли свои каменные письмена. Глядя в небо, они вопрошали Всевышнего: «Кто Ты?» Не находили ответа, исчезали. И новые глаза смотрели в безбрежную синь и спрашивали: «Кто Ты?»

– Говорят, здесь, в Баальбеке, а не в Иерусалиме евреи построили Храм Соломона. Поэтому Израиль хочет завоевать Ливан и восстановить свой Храм, – произнес Гассан. Поднял черный камушек и бросил его вниз по ступеням. Камушек звенел, подскакивал и, казалось, высекал искры.

– Едва ли, – сказал Торобов. – Это миф, легенда. – Он прижал ладонь к черному столпу и держал, чувствуя тепло нагретого камня. – Кругом одни мифы, Гассан.

– «Меркава» – не миф. И «Корнеты» – не миф. И наша с тобой дружба – не миф. – Гассан прижал ладонь к черному камню, и две их ладони почти касались одна другой. – Когда Аллах призовет нас на суд и спросит: «Кем вы были при жизни?» – мы ответим: «Были друзьями. Вот отпечатки наших пальцев». – Он засмеялся, убрал ладонь и вглядывался, будто и впрямь хотел разглядеть на древней глыбе отпечаток ладони.

Торобов вдруг почувствовал усталость, нарастающую немощь. В нем убывали силы, улетучивались живые энергии. Пустели вены, теряя кровь, увядали мышцы и блекли мысли. Мир вокруг становился бесцветным. Словно к груди у сердца прилипли невидимые присоски. Высасывали жизнь. Он мелел, ссыхался. Его память опустошалась, из нее испарялись воспоминания, любимые лица, восхитительные переживания. Кто-то незримый проникал в глубины его сознания, вторгался в родовые предания, поглощал жизни его предков, его безвестных пращуров. В этом заклятом месте пряталась незримая воронка, сквозь которую уходила земная жизнь, улетучивался воздух, темнел свет. Неведомое существо, злой бог питался соками земли, выцеживал силы народов, иссушал волю вождей, превращал цветущие сады и волшебные города в пепел. Усыпал землю мертвым шлаком исчезнувших царств.

Эта немощь валила Торобова, лишала чувств.

– Леонид, ты что? Тебе плохо? – Гассан поддержал Торобова за локоть.

– Должно быть, старая контузия, – слабо ответил Торобов. – Отголосок «Бури в пустыне».

Они вернулись в дирекцию заповедника, где их ждал директор. Он был худ, изящен, с шелковым шарфом на шее, в очках с золоченой оправой.

– Здравствуйте, доктор Рабах. – Гассан с сердечной улыбкой обнял директора, и они осторожно, бережно дважды коснулись щеками. – Хочу вам представить моего русского брата. Леонид не первый раз в Ливане, но впервые посетил Баальбек.

– Добро пожаловать в Баальбек. – Директор протянул Торобову смуглую руку.

– Как здоровье вашей младшей дочери? – с душевным участием спросил Гассан. – Я слышал, ей уже лучше.

– Я возил ее в Германию. Ей сделали операцию, и она поправляется.

– Слава Аллаху!

– Какое величественное место! – произнес Торобов. – Какое величие и тишина!

– Ночью, если вы окажетесь среди развалин, вы услышите звуки. Это поют камни. Ученые записали эти звуки, расшифровали и обнаружили, что звуки напоминают фугу Баха. Быть может, колонны Баальбека – это струны, на которых играли люди древности.

– Вы живете и работаете в удивительном месте, доктор Рабах. Столько людей мечтает побывать в Баальбеке.

– К сожалению, поток туристов иссяк. А вместе с ними иссякли денежные поступления. А нам нужно реставрировать памятники, вести раскопки, благоустраивать территорию. Мы ждем, когда вернутся благополучные времена. Перестанут страдать люди, перестанут страдать памятники. – Директор посмотрел в окно, в котором светилась метеоритным блеском колонна, и вздохнул.

– Доктор Рабах, не возражаете, если мой брат Леонид задаст вам несколько вопросов?

– Слушаю вас.

– Уважаемый доктор Рабах, – Торобов достал из кармана фотографию Фарука Низара и протянул директору, – вам не приходилось видеть этого человека?

Директор взял фотографию и пристально рассматривал.

– Мне кажется, я видел его недавно. Но он был не в офицерской форме, а в обычной одежде. Выглядел старше. На подбородке шрам, должно быть ранение. – Рабах вернул фотографию. – Он представился владельцем фирмы, которая печатает альбомы с памятниками архитектуры. Он сказал, что его фирма в Каире и он хотел бы выпустить альбом шедевров Баальбека. Деньги от продажи альбома он хотел бы направить на помощь семьям патриотов, репрессированных военным режимом. Просил позволения начать фотосъемки. – Директор достал визитку, на которой значилось. «Фарук Низар, издатель. Каир» и номера телефонов. Передал визитку Торобову.