Большая Сплетня - Светлана Успенская

Продолжение фразы — как удар обухом:

— Я бы взяла десять цистерн. Мой клиент ищет светлые нефтепродукты. И цена годится…

От неожиданности чуть не зарываюсь носом в ступеньку.

Светлые нефтепродукты, клиенты, доллары — многие тысячи долларов! Миллионы! Деловито оттопыренная губа, оценивающий прищур бестрепетных глаз. Обпиться ядом без надежды на спасение. Повеситься в укромном уголке. Прыгнуть в бурлящий кипеж водопада. Нырнуть с головой в черный омут! Умереть и не встать!

Она — моя погибель. Или мое спасение.

Игорь вытребовал у меня помощи. Занял денег. Затащил в магазин. Не смущаясь старыми туфлями и галстуком с красными черепами, вцепился в вешалку.

— Мне нужно прибарахлиться. Помоги выбрать костюм!

Такое свинство трудно простить даже близкому родственнику, тем более возлюбленному — даже если до сих пор он не знает о своем высоком звании. Но ему плевать на приличия. И на меня тоже плевать!

— Пожалуйста, в примерочную! — Продавщица заученным жестом загоняет его в закуток.

Он вертится перед зеркалом, как барышня. Крутит рыхлый узел галстука. Зеркало послушно отражает только что приобретенные ботинки, выдающие новизну своим глянцевым блеском, мешковатый костюм, вспотевшее от напряжения лицо.

— Ну как?

Небрежное подергивание верхней губы.

— Он тебе велик.

— В нашем ателье можно бесплатно подогнать костюм по фигуре, — щебечет продавщица, потряхивая легкомысленными кудряшками.

Пренебрежение, замаскированное под предупредительность, фальшивая угодливость с гнилостным душком. С миазмами разложения. Блудливый взгляд по залу в поисках стоящего клиента.

Возвращая костюм на вешалку, девушка бархатно интересуется:

— Вам ведь для свадьбы, да? Вашей невесте можно подобрать прекрасное платье прямо из Италии. Новый фасон. Скидка для молодоженов. — Окидывает взглядом мои потрепанные джинсы. — Останетесь довольны, уникальный дизайн. На всю Москву всего два таких.

Игорь взбешенно сглатывает слюну. Его выводит из себя любое, даже мнимое сопоставление меня с ним. Даже мнимая виртуальная связь между нами. Особенно — мнимая и виртуальная.

Сейчас он начнет оправдываться, отнекиваться, врать, что мы просто знакомые, что он — это одно, я — совсем другое…

— Спасибо, — торопливо перебиваю его начальное «э–э–э». — Мы уже все купили!

Вытаскиваю его за рукав из магазина.

— Зачем ты… — начинает он запальчиво.

Но вдруг замолкает, услышав дробный цокот каблуков по тротуару. Внезапно он видит ее, Леди Ди.

Якушева с потусторонним лицом плывет нам навстречу. Ее взгляд цепляется за фешенебельные вывески. В руке покачивается микроскопическая сумочка.

Ровно через секунду, после очередной саккады глазного яблока, она увидит нас. Вдвоем!

Мне–то плевать: я уверена, она нас не узнает — ни его, ни меня. Но Игорю — нет, совсем не плевать! Схватив меня за руку, он вертко ныряет в подворотню.

— Зачем? — вырываюсь обиженно.

— Не хочу, чтобы меня видели в старом костюме, — оправдывается, пряча глаза.

Врет! Не хочет, чтобы его видели рядом со мной. Я как будто снижаю его котировки на любовной бирже. Я обесцениваю его, выводя из оборота.

Пианинным стаккато по подворотне прокатывается звук ее шагов, потом стихает, слившись с автомобильным гулом.

— Кстати, — произношу с демонстративным равнодушием, — есть кое–какая информация…

Он поднимает на меня замутненный мучительным видением взор.

— Клуб «Гейтс», пятница. Она будет там.

Взор его проясняется… Он думает о ней, да. И надеется на пятницу, на новый костюм, на Большую Сплетню.

Как я узнала о пятнице? Да никак — сама все организовала!

Позвонила по телефону в кабинет Даны. Трубку, естественно, подняла секретарша.

— Якушевой нет на месте. А кто ее спрашивает? — Заученная вежливость профессиональной гюрзы. Вместо языка — раздвоенное жало, источающее яд секретарской любезности.

Не отвечаю на вопрос — как будто имею полное и абсолютное право не отвечать. Как ни странно, секретарша признает за мной это право, словно оно флюидами передается по телефонному проводу.

— Передайте, мы ждем ее в «Гейтсе», как всегда, в пятницу. — Нажим на слове «мы». — Просто передайте…

И я знаю: она передаст, и Дана придет.

Но разве это поможет ему? Если не помогу я?

Пятничным вечером, нарядившись в новый с иголочки костюм, испытывая предчувственный трепет в левой половине груди, прибываю в клуб.

Фейс–контроль.

— Простите, но… — Охранник преградительно вырастает на входе.

— В чем дело? — Моя надменная холодность должна его отрезвить.

— Вы один или с боссом?

— Что–о–о?

Он принял меня за охранника богатого завсегдатая этого гадюшника! Через секунду, парализованный собственным бешенством, выкатываюсь на улицу.

А вот ее автомобиль… Сейчас я… Она обязана меня узнать!

И она меня узнает.

— А, это ты! Привет! — Полуоткрыв объятия, Дана идет мне навстречу.

Обмякаю лицом.

Но она, проскользнув мимо, дружески обнимает какого–то типа в таких брюках, в которых я бы постеснялся чинить автомобиль!

Типичный хиппоза: сальные волосы по плечи, тесемка с бусинками поперек лба, вместо сумки через плечо — старый эмалированный чайник с цепочкой от унитазного бачка. В чайнике — пачка сигарет и разный мусор. Дорогая визитница, из которой торчат скомканные деньги, много денег.

— Моя прелесть! — произносит этот жуткий уродец, прижимаясь отвратительной щетиной к ее вожделенной щеке.

— Я сразу поняла, что это ты мне звонил.

— Я? Я не… Я вообще–то здесь случайно.

— Не важно… Сто лет не виделись!

Вертящиеся двери послушно пропускают внутрь странную парочку. Охранник как–то опадает плечами при виде хиппозы, являя собой высшую степень служебной почтительности.

А я, в дурацком костюме стоимостью в целое состояние, униженно подпираю стенку на улице! Если бы я мог, я бы взорвал целый мир, дайте мне только бомбу. Мне не жалко ни детей, ни стариков, ни кормящих матерей, ни кормильцев семейства. Мне никого не жалко, пока на свете царит подобная несправедливость! Кому нужен этот безумный мир, где давно не мытые хиппари с чайниками вместо сумок ценятся выше, чем прилично одетые молодые люди, талантливые и с большими амбициями?