Аниматор - Андрей Волос

Баумахер оперировал. Степана в больницу — Вадик жениться. У меня голова кругом. Что ж, говорю, так приспичило? Грех, что ли, надо покрыть? Так не те времена, говорю. И с пузом может, коль такая быстрая. Голова кругом. Костюм надо, рубашки надо, кольцо надо, серьги надо, гостям подарки, ресторан… Нет, говорит, мы потихоньку. И гости ни к чему, и ресторан не нужен. Я в обморок. Что ж, говорю, как собаки будете жить. Вы что, говорю. Это же не шутки вам. Ну кое-как, через силу. Сорганизовали. Приезжаем. Вся на нервах. Ах, Зинуля, не тебе рассказывать. Такой мальчик.

Встретились. Смотрю на нее. Ну стерва и стерва, нет другого слова.

Что нашел? Ни кожи ни рожи. Улыбается. Да так меленько, глаза б мои не смотрели. Ах, мол, Евгения Родионовна. Уж такая приветливая.

Зачем вы все это затеяли? Это же предрассудки. Конечно, спасибо вам.

Ваш Вадик такой славный. Только ваш Вадик того не знает, этого не умеет. Ах, я так вашего Вадика люблю. Только ваш Вадик посуду плохо моет, а полы вообще не хочет. Мне без вашего Вадика и минуты не прожить. Только ваш Вадик храпит и носки редко меняет. А мать на второй голос. Такой хороший ваш Вадик, счастье моей дочери. Только на рынок его послали, а ваш Вадик даже приличной картошки. А уж капусту и поручить боюсь. Это же так важно, Евгения Родионовна. Вы же знаете, капуста требует особого. (Это она, как лошадь в пальто, перед зеркалом губы свои рыбьи помадой мажет.) Ах ты, думаю…»

Смотрю на часы. Пора к Тельцову. Правда, с ним я надеюсь разделаться минут за пять. Потому что иначе неминуемо опоздаю на лекцию.

Впрочем, это никого не удивит. Я почти всегда опаздываю на лекции.

Допиваю чай и встаю.

Маша кивает из-за стойки. И улыбается.

«…Что ж сама-то, раз такого внимания. Хотела я: девоньки, мол, ну хоть пупок-то у него правильно завязан? Да ведь чачалак ныкунема.[8]

Мы ведь как бы сартаго-ба[9]… как его… на гостях. Хорошо.

Минуту улучила, отвела в сторону. Чима рукон кунимат?[10]Ты что делать? С ума сойти? Ты с ними это… лыка не свяжешь, говорю. Ты на себя посмотреть. Видный парень, умникица. В аспирантуру поступать, а ты на посылках решил? Будешь за ними полы подтирать? Я для того тебя, чтоб за картошкой бегать? Не морочь голову, говорю. Собирайся.

Скажи, родители не разрешают. Пусть все на нас… Как же. Зверем смотрит. Ты никогда меня не понимала. Вот так, мамуля. Подойди поближе, что ты в дверях-то с утра маячишь. Поставь чемодан. Да платок сними, взопреешь. Это Качартыс, а не Рязань твоя любимая.

Дверь не закрывай, запаримся. На, причешись. Ой, что это у тебя глаза выцвели? Были-то яркие, голубые!.. Видишь, как оно. Вот так оно. Как будто мы эти, как его… харизади.[11]Ростишь, кормишь, жилы тянешь. И ты его никогда не понимала. А вот стерва мокрохвостая, что за три года всю кровь выпьет, — вот она-то, оказывается, поняла. И что делать? Свадьба есть свадьба. Само собой-то ничего не готовится. Ладно, гражданки, давайте решим, что к чему. Я-то как привыкла? День рождения или майские. Новый год, ноябрьские. Три дня пластаешься, зато потом сядут люди за стол. Глаз не отвести. И красное, и зеленое, и синее, и желтое. И темное, и светлое. Да скатерть хрустит. Да салфетки кипельные. Под водку одно, под вино другое. Мужикам поострее, женщинам помягче. К бульону пирожки. Помнишь, Райка, твоя-то мать какие пекла? С ноготь. Я как-то к вам зашла, она меня чаем угостила. Вы богато жили, что говорить. Я три съела — и все, стыдно руку за четвертым протянуть. Я бы и десяток умяла. Сижу, чуть не плачу. У нас-то вечный голод.

Хорошо, кусок хлеба найдется. Торты я всегда накануне пекла.

Устоятся коржи, пропитаются. А они мне и говорят: ах, Евгения Родионовна, мы все карфик шардеме.[12]Они уже все продумали. Мы для скорости гречневую кашу в кулинарии купим. Так они суяндеме.[13]У меня глаза на лоб. Жизнь прожила. Не видела, чтобы на свадьбе кашей потчевали. Но допустим. Хоть и дико. Но почему в кулинарии?

Для какой скорости? Вот этого не понять. Время, что ли, сберечь? А его потом куда? Но я молчу. Я знаю. Есть такие. Слышала. Ты же мне,

Зоя, и рассказывала. Про эти… диринбан[14]… как их… Зады срежут, зальют кипятком. Тоже для скорости. Чтоб на следующий день.

На следующий день эти огурецы в руку взять противно. Хуже салфалат.[15]Мягкий. Зачем? Позавчера бы холодным залила, завтра готово. И на задах экономия. Нет, не понять. Ты не ерзай, а слушай.

Хароди ныстамы.[16]И сопли вытри. Вот такие здесь в Угольном чабкарис.[17]Ладно. Может быть, у них и впрямь. Но не надо кашу.

Ведь можно рис. Нет, говорят. Нельзя. Почему нельзя? Потому что склеится. Я уж молчу. Кто их знает. Может, вода такая. Со своим-то уставом, как говорится. Про картошку и не заикаюсь. Куда ни кинь, всюду клин. В общем, слово за слово. Купили каши. Черная, с бебехами. Пять зерен чистых, шестое обмолачивать. Зато ведро. Ложкой ковырнула, никак не стряхну. Видишь? То-то. Совсем стемнело, Степан.

Наверное, снег пойдет. Фарабо сартып.[18]Ты меня узнал? Я тоже…»

Административный этаж прохладен и чист.

Я замедляю шаг, проходя мимо холла. Окна смотрят на площадь.

В простенках — зелень кактусов. В одном углу — пальма. В другом — большущий фикус. Я смотрю сквозь оконное стекло. Мухи людей. Жуки машин. Ремешок дороги. Облака. Бурая зелень леса кое-где золотится в робких лучах солнца. Наверное, будет дождь.

Голос затихает, затихает. Скоро погаснет. Смотрю на часы. Ну все.

Мне пора. Хватит. Отпускай!..

«…Не спеши, дослушай. Молчала я, молчала. Чувствую — все, сердце разрывается. Гулирде, гуяме.[19]Женщины, говорю. Давайте, говорю, ее выбросим. Я вам за полчаса свою сварю — сладкую, рассыпчатую.

Всполошились. Что вы, Евгения Родионовна. Это ж расход. Как будто я экономии не понимаю. Мне самой-то вообще ничего, я могу и хлеб с морковкой. Я, бывало, на три рубля неделю. Был бы лук, а уж помидор всегда найдется. Баклажан напечешь на железке. Каран алтыган гариве?[20]Перцы вообще копейки, а чеснока много не надо. Теста намесить — хочешь суп, хочешь пирог, хочешь пельмени. За уши не оттянешь, и ни кусочка чагит. И все разное. Уж если совсем край, так карлаши сабазо[21]в казане обжарить, юргат[22]полить, луком посыпать. Нужда научит. Послушаешь вас, прямо диву даешься.