Принц из Парижа - Екатерина Неволина

После школы мы пошли в кафе – греться телом (с помощью ароматного чая) и душой (с помощью пирожных), и речь, конечно, зашла о предстоящей вечеринке.

– Я уже составила музыкальную программу! – болтала Алиска, отхлебывая свой молочный улун. – Лучшие хиты! Такие медляки, что любой парень расплавится.

Я провела пальцем по стеклу, разрисованному морозными узорами. В нем отражался яркий свет ламп, рассыпаясь на множество огоньков. Это было так празднично и красиво, что мне вдруг ни с того ни с сего захотелось плакать. Бывает такое, хотя и очень редко.

– Кстати, Алис, – сказала я, отворачиваясь от окна, – ты когда-нибудь занималась танцами?

Мне показалось, или она на минуту растерялась, поспешно отхлебнула чаю и уже беззаботно улыбнулась?

– Да, давным-давно, еще в младших классах. Ерунда всякая. Знаешь же: «Тянем, девочки, носочек», «мальчики, мельче шаг»… Когда я их бросила, я думала, мама меня убьет. А она ничего, сказала только, что не будет ни к чему принуждать, но я сама пожалею, когда вырасту. А я вот не жалею! – Алиска весело засмеялась.

– А кто с тобой еще в танцевальной студии был? – спросила я и отхлебнула свой черный с лимоном, даже не почувствовав его вкуса.

– Ой, да мало ли! Не помню уже толком! – отмахнулась подруга, пробуя ложечкой тирамису. – Это неинтересно вовсе.

– Ну, почему же, – я понимала, что дипломат из меня плохой, однако вилять уже не могла, – мне интересно. Кстати, а с кем ты танцевала?

Я не могла смотреть на подругу, поэтому снова отвернулась к окну.

– Я?.. – Чайная ложечка громко звякнула о край стакана. – С этим… толстенький такой… Миша, кажется… Он потом из нашего района уехал.

О, это было ни с чем не сравнимое облегчение! В какой-то момент мне вдруг показалось, что моя соперница – Алиса. Такого предательства своей лучшей подруги я бы не пережила.

Повернувшись к столу уже в значительно лучшем настроении, я наконец принялась за свое пирожное.

– Кстати, а Беляев тоже ходил в студию? – спросила я между делом.

– Кажется… – Алиса снова отпила свой чай.

– И с кем он танцевал?

– Я не помню. – Она уставилась на меня. – Признавайся, Жанка, что ты вообще задумала? К чему все эти вопросы?

– Из чистой любознательности! Знаешь, какая я любознательная! – засмеялась я.

После того как Алиска была вычеркнута из списка подозреваемых, словно гора свалилась с моих плеч. Мне стало гораздо легче, любую потенциальную соперницу я уже почти не воспринимала всерьез. В конце концов, записка-то была написана не Лешкой. А то, что неизвестная девица утверждает, что он смотрит на нее как-то особенно – это еще ничего не значит! Может, у нее глюки. Или мания величия. С кем не бывает!

И это пустяки, что пока я ничего о ней не узнала. Нам еще предстоит встретиться, я чувствую, и тогда посмотрим, кто из нас лучше!

Шерлок Холмс в моем лице отложил свою трубку и скрипку, а вместе с ними – и все расследование до более благоприятных времен, дав возможность Жанне, то есть мне, спокойно наслаждаться тихой музыкой и компанией лучшей подруги.

Мы допили чай, доели пирожные, а по пути домой скатились с горки и поиграли в снежки. Было ужасно весело и, что ни говори, Алиска – отличная девчонка. Подозревать ее все же недостойно и даже глупо.

Медленно – день за днем – но неделя все-таки подошла к концу. Приближался назначенный день вечеринки. Мы с Алиской только об этом и говорили. Однажды она очень рассмешила меня, изобразив галантного Лешку, пораженного моей несравненной красотой. Лешка в ее исполнении хватался за сердце, пучил глаза и падал на колени со словами: «Прости меня, Жанна, ты мой идеал на веки веков!» После чего мы обе – и я, и Алиска – упали на диван, умирая от хохота, и смеялись так громко, что к нам заглянула моя мама и укоризненно покачала головой.

Но вот и суббота. С самого утра меня охватило нервное нетерпение. Я не могла делать буквально ничего – собиралась ли я пить чай или листать журнал, все буквально валилось у меня из рук.

– Жанна, у тебя все в порядке? – спросил отец, оторвавшись от своей газеты – выходные он обычно проводил в кресле, если, конечно, не вытаскивал меня и маму на полезную для здоровья прогулку.

– Да, разумеется! – ответила я, сама ощущая, что говорю слишком поспешно.

– А как у тебя в школе? – уточнил он, по-прежнему подозрительно.

– Прекрасно. И то, что мне скоро поступать, я тоже помню, – отрапортовала я уже спокойнее.

Отец еще раз оглядел меня и, видимо, сочтя, что все благополучно, кивнул и возвратился к своей газете.

А я пошла собираться к Алиске.

Я пришла за час до появления остальных гостей, чтобы успеть переодеться. По понятным причинам я не стала делать этого дома: родители непременно поинтересовались бы, по какому поводу я надела праздничное платье. А у Алиски мама отличная – никаких вопросов.

– Здравствуй, Жанночка. Отлично выглядишь! – поприветствовала она меня, открывая дверь, и тут же прокричала в сторону комнаты: – Алиса! К тебе Жанна!

– Проходи, – кивнула выглянувшая из комнаты Алиска. – Мам, а ты же помнишь, что скоро ко мне придут?

– Уже выгоняешь? – Ее мама вытерла руки о полотенце. – Дай хотя бы собраться. Уйдем мы, уйдем до прихода твоих гостей, не сомневайся. Ведите себя хорошо. Впрочем, я всегда знаю, что на тебя можно положиться, ты уже взрослая девочка, – и она поцеловала Алиску в лоб.

В это время в прихожую важно вплыла Леди Ди. Подойдя ко мне, она потерлась о мои ноги и требовательно мяукнула, ожидая законной ласки. Я присела на корточки и стала чесать кошку за ухом, а она тут же зажмурилась и довольно заурчала, то и дело поворачиваясь так, как ей хотелось.

Алиске родители заводить животных не запрещали. Наверное, это несправедливо, что на раздаче родителей моей подруге достались те, что демократичнее моих.

– Завидую, – сказала я, когда мы очутились одни в комнате, – все-таки повезло тебе с мамой.

– Да ладно, – хмыкнула подруга. – Просто у нее свои методы и теории. Если ей что-то от меня нужно, она умеет добиться этого, даже не повышая голоса. Вот пожила бы с психологом, узнала бы, какой это страшный человек. Только захочешь соврать, а она уже: «Алиса, а не кажется ли тебе, что ты говоришь неправду?» Еще как меня строила, особенно в детстве! Теперь, конечно, получше стало… Но что это я, – спохватилась Алиска, – давай, придвигайся к зеркалу, будем краситься!

Мы подошли к туалетному столику и принялись рыться в груде косметики, выбирая оттенок теней, и наконец остановились на золотистом с блестками для меня и холодно-голубом, с жемчужным отливом, для Алиски.