Божественный яд - Антон Чиж

— Понятия не имею!

— Необходимо выяснить самым подробным образом все об этом веществе и доставить мне образец. Это возможно? — Герасимов говорил жестко, отдавая приказ.

— Возможно, господин полковник. — Озирис выражал полное равнодушие.

— Следующий раз жду вас здесь четвертого января. В полдень. Надеюсь, двух дней вам хватит? — спросил полковник уже менее строго.

— Постараюсь, господин Герасимов! — Озирис добродушно улыбнулся. — Это все?

— Вы свободны…

Александр Васильевич вновь подошел к окну и отодвинул шторы. Он видел, как на той стороне улицы агент садится на извозчика.

Вдруг неожиданно полковник подумал о том, что не знает, где проживает Озирис. Он стал вспоминать все их встречи. Первый раз Озирис позвонил сам. А потом каждый раз Герасимов назначал время и место.

Значит, если вдруг Озирис решит исчезнуть, полковник даже не знает, где искать агента. Это чудовищная, непростительная халатность с его стороны!

А почему, собственно, агент должен исчезнуть? Маленькая ложь — еще не повод для такого поступка. Если Озирис оборвет связь, это будет значить…

Герасимов даже не хотел думать, что это будет значить лично для него. И возможно, для всего Охранного отделения.

Непонятная тревога не покидала. Полковник Герасимов испугался того, что таинственное изобретение профессора Серебрякова окажется в руках Озириса. Чутье шептало Александру Васильевичу: эта неприятность может быть самой плохой из всех возможных.

2

Ванзаров не терпел выходных дней. Ехать с супругой и дочками по гостям или бездельничать дома было мучительно. И Родион Георгиевич решил отдохнуть на работе.

Он приехал в управление в половине седьмого вечера.

Сыскная полиция Петербурга делила четырехэтажный особняк на Офицерской улице, 28, с Управлением Полицмейстера Второго отделения и Третьим участком Казанской части. К зданию были пристроены еще и полицейские конюшни.

Порядок расположения на этажах определялся вертикалью полицейской власти в империи. Первый и второй — занимали полицмейстер и участок.

Ванзаров не любил долгие пешие подъемы и потому медленно поднимался в свой кабинет по ковровой дорожке, оберегавшей мраморные ступени лестницы.

В 1905 году столичная полиция управлялась градоначальником, а город был разделен на четыре Отделения, во главе которых стояли полицмейстеры. Каждое Отделение делилось на десять-двенадцать участков. В свою очередь участок делился на два-три околотка, находящихся под надзором околоточных надзирателей. Каждый околоток делился на посты, на которых несли службу городовые.

В этой полицейской пирамиде сыску отводилось особое место. Мелкие бытовые преступления расследовали околоточные. Сыскной полиции доставались только серьезные дела. Поэтому весь штат петербургского Управления состоял из двенадцати человек, включая начальника Владимира Филиппова и чиновника особых поручений Ванзарова. Эксперты и филеры привлекались по мере необходимости из других подразделений.

Ванзаров всунул ключ, повернул два раза и открыл дверь своего кабинета. Кажется, на всем этаже он был один. Родион Георгиевич нащупал на стене рычажок и зажег электрическое освещение.

Рабочий кабинет коллежского советника отличался скромностью и спартанской неприхотливостью. Кроме обязательных портретов государя-императора, министра внутренних дел и градоначальника, на стенах не было никаких украшений.

Письменный стол, с приставленным к нему столиком для совещаний, несколько венских стульев, кресло самого следователя, шкаф для хранения деловых бумаг, этажерка с необходимыми справочниками и Сводом законов, настенные часы и маленькая консоль с гипсовым бюстом Сократа составляли все убранство. На стене рядом с креслом помещался ящик телефонного аппарата.

Стол тоже содержался в строгом порядке. Массивный чернильный прибор с грифонами, настольная электрическая лампа, запасной подсвечник, пресс-папье и аккуратная стопка бумаги. Ничего лишнего. Не было даже пепельницы. Несколько лет назад, распрощавшись с папиросами, Ванзаров пробовал курить трубку, но, прочтя рассказы Конан Дойла, решил, что трубка в зубах сыщика сыскной полиции будет глупой пародией на Холмса.

Ванзаров повесил пальто, положил котелок и медленно направился к рабочему креслу. Он прикидывал, когда дело Марии Ланге может попасть на доклад к высшим сановникам. На рождественских каникулах никто в Петербурге не станет утруждать себя докладами о происшествиях. Потом Крещение, праздники продолжаются. А вот сразу после них — затребуют ближайшие отчеты.

От Филиппова известие о смерти девушки пойдет к градоначальнику, генералу от инфантерии Ивану Александровичу Фуллону, милейшему и добрейшему человеку. А от него к директору Департамента полиции Алексею Александровичу Лопухину, известному либералу и вольнодумцу. А дальше, чего доброго, ляжет на стол к самому министру внутренних дел Петру Дмитриевичу Святополк-Мирскому, заслужившему репутацию миролюбца, который печется о примирении страстей в обществе.

И каждый из этих высших чиновников, и по-своему милейших людей, будет решительно требовать непременно быстро закрыть дело. Значит, у Ванзарова есть время, чтобы закончить все числа до 10 января, не позже. Или дело повиснет на шее тяжким камнем.

Неожиданно в дверь постучали. На пороге вырос Джуранский с довольным видом.

— Так и думал, что застану вас здесь! — заявил ротмистр и вынул из докладной папки лист. — Важнейшее донесение от филеров!

3

ДОНЕСЕНИЕ

СТАРШЕГО ФИЛЕРА ПОЛИЦИИ Ф. А. КУРОЧКИНА

ЧИНОВНИКУ ОСОБЫХ ПОРУЧЕНИЙ

СЫСКНОЙ ПОЛИЦИИ Р. Г. ВАНЗАРОВУ

О НАБЛЮДЕНИИ ЗА ДОМОМ ПРОФЕССОРА СЕРЕБРЯКОВА

2 января 1905 года.

«Весьма секретно.

Имею честь донести Вашему Высокоблагородию что, по сделанному Вами распоряжению от 31 декабря сего года, было установлено наблюдение за домом № * по Третьей линии В. О. и особо за квартирой, занимаемой профессором А В. Серебряковым. На филерский пост мною было выделено по два наряда филеров на смену, коя начиналась в 8-м часу утра и заканчивалась в полночь, в составе двух сотрудников отдела филерского наблюдения.

За истекший срок были зафиксированы следующие лица:

31 декабря в 3-м часу по полудню — молодая барышня возраста не более двадцати лет, прикрывавшая лицо вуалеткой. Барышня пробыла не более часу, после чего вышла из квартиры. Объекту филерского наблюдения присвоена опознавательная кличка Рыжая. Барышня пошла в сторону Седьмой линии, где взяла извозчика и направилась к Гостиному двору. Через непродолжительное время Рыжая потерялась из наблюдения, так как буквально на глазах растворилась в гуляющей толпе.

В 5-м часу вечера в квартиру пришла стройная дама, прикрывавшая лицо вуалеткой. Пробыла в квартире не более четверти часа. На улице взяла сани и поехала в сторону центра. Филер Митрофанов проследил даму до Пассажа, где она сошла. Филер последовал за дамой внутрь.