Сатанбургер - Карлтон Меллик III

Когда я спрашиваю, где они были, они отвечают:

– Купили травку.

Воздух до сих пор тих, как никогда, а в округе все темное, как и было, но теперь я уверен, что сумасшедшие из паба были на самом деле сумасшедшие. Мы садимся обратно в машину и направляемся в «Сатанбургер», пьем пиво и поем «Все за мистера Грога».

* * *

На заправке Гроб спрашивает:

– Почему так мертво вокруг?

И Христиан отвечает:

– Потому что сейчас три утра, парень. Все еще спят в это время.

– Кроме Сатаны, – добавляю я на заправке.

* * *

Нэн и Ленни тоже едут в тишине. Ветер не приносит никаких звуков. Хотя прямо сейчас он должен с силой врываться к ним в окна. Никаких звуков извне. Как везде, дорога пуста и темна. Вдоль дороги стоят фонари, но ни один из них не горит. Даже фонарям теперь все до лампочки. Они смотрят на грузовичок Ленни и дрожат.

– Ты когда-нибудь была рядом с Волмом? – спрашивает Ленни у Нэн.

– Нет, а ты? – Кажется, Нэн это не слишком интересует.

– Однажды мы пошли туда со Стэгом. Там странно, как в аду. Что-то входит туда, что-то выходит – в основном выходит. Все управляется жуткими людьми с крыльями и большими головами. Еще мы видели существо без лица – не было никаких черт и волос. Стэг сказал, что это – Танцор, небесное существо, чье единственное занятие в жизни – танец по бесконечности. Он проходил их по мифологии.

Я тоже слышал о Танцорах. Они несведущие (невинные) существа, похожие на людей, но у них нет ни ртов, ни ушей, ни глаз, ни носов. Единственное ощущение, которое они имеют, – это осязание, так что они могут только танцевать и трахать друг друга в попытке произвести столько Танцоров, сколько может вместить мир. Обычно они производят излишки потомства, чтобы увести свою расу от грани вымирания как можно дальше, потому что существам, которые глухи, немы и слепы, смерть найти легко.

Мы называем их Танцорами, потому что они танцуют в солнечную погоду в горах – слепые, глухие и немые, – но на самом деле это не танец. Они поедают солнечный свет. Их танцевальные движения похожи на наши манипуляции руками, когда мы едим сосиску ножом и вилкой. Разница в том, что они питаются солнечной энергией. И когда солнечный свет переваривается и по кишкам направляется к выходу, он вываливается в форме тени. На самом деле 34 процента теней в мире на сегодняшний день производятся из кала Танцоров. Какой-то бизнесмен в Аризоне наладил сбор энергетических отходов и их продажу во время палящего аризонского лета с БОЛЬШИМ наваром. Он назвал свой продукт «Консервированная тень».

– Как скучно, – говорит Нэн о Волме.

– Да нет, это весело. Ты должна сама посмотреть.

– Ленни, с тобой как об стенку горох. Какого хрена мне смотреть на отвратительных тварей у Волма? Ты единственный из моих знакомых, кому нравится изучать другие культуры.

– Можно сказать, я последний антрополог.

– А мне плевать, был ли первый, – ответила Нэн.

* * *

Грузовичок Ленни подъезжает к холму мух-скорпионов и дальше к месту происшествия, которое утонуло в тишине. Еще никто не успел приехать.

– Это машина Стэга? – спрашивает Ленни, уже зная ответ.

Они останавливаются рядом с поврежденной машиной. Ее раскурочило надвое алюминиевое дерево, которое сейчас накренилось так, что видны корни. Детали мотора засели в земле, и природа вырастит из них новые автомобили.

Нэн вылетает из грузовичка, нападая на дерево с вопросом:

– Где Джин? – Но дерево еще не пришло в сознание. Нэн не обращает внимания на бегуна, который при вязан к крыше, и так ясно, что он мертв.

Ленни находит Стэга в другой части машины покрытого черной глиной и соком дерева, с пробитым черепом, кровь на нем постепенно застывает в подобие клея.

– Стэг мертв, – говорит Ленни.

Стэг не умер, как я говорил раньше. Он без сознания и сердцебиения.

Но мы не можем винить Ленни за ошибку, потому что многие зачастую путают спящего человека без сердцебиения с мертвым. Врачи, следователи, гробовщики, даже могильщики – все делают эту ошибку ежедневно. Если у вас отсутствует сердцебиение, я предлагаю вам не спать подолгу, иначе рано или поздно кто-нибудь примет вас за мертвого и либо кремирует вас, либо закопает. Уверяю вас, проснуться и обнаружить, что тебя кремировали или закопали, – это врагу не пожелаешь. Я особенно хочу обратить внимание на то, чтобы вы не засыпали посреди улицы или плавая в бассейне, вися в петле, нежась в ванной с тостером, держа пустую кружку из-под жидкого свинца или лежа на полу в кухне с ножом в спине.

Плюс к отсутствию сердцебиения Стэг не дышит, не чувствует (это не относится к левому глазу) и не нуждается в пище. Он зомби.

Ричард Штайн говорил, что зомби – это звезда малобюджетного фильма ужасов, зомби нельзя убить, и он не любит появляться на улице днем. Любимое занятие зомби – бездумное поедание человеческих мозгов в компании других зомби, громкие стенания и долгие, медленные прогулки по кладбищам. Но Стэг не похож на зомби Ричарда Штайна. Он мертвый человек, который все равно жив. Он не лишился рассудка и вовсе не собирается пожирать человеческие мозги.

Нэн находит Джина, который нервно курит сигарету на соседней куче гранита и старается вправить себе шею. Она слышит, как хрустят его позвонки, вставая в более удобные позиции, он выдыхает с облегчением. Этот выдох был странным, не обычным выдохом облегчения, который вырывается вместе с решением проблемы. Это был выдох с усилием. Все потому, что Джин больше не дышит. Он может заставить себя дышать, если захочет, но ему это не нужно. Для Джина дыхание – абсолютно добровольный акт. Могут пройти месяцы, а он не будет дышать и даже не поймет, что перестал это делать.

Нэн садится на корточки рядом с ним на картонное бревно и спрашивает:

– Что произошло?

– Я погиб, – он отвечает.

– Что? Как ты мог погибнуть?

– Стэг и я попали в автокатастрофу и погибли.

Она смеется.

– И кто ты теперь? Зомби?

– Да. – Он кладет ее руку себе на сердце. – Сердце не бьется, – говорит он.

Отдергивая руку назад, она нервно смеется. Ей смешно.

– Ты холодный, – в ее голосе звучат пьяные нотки.

– Еще не совсем, – Джин отвечает серьезно.

– Теперь ты стал некрофилом?

– Прекрати.

Его грустные хипповские глаза сверлят ее, и она чувствует его боль. Ну, пожалуйста, слышит она его мысли. Нэн обнимает его. А он слышит только ее неловкость.

* * *

Ленни приближается и снова повторяет: