Сквозняки. Повелитель иллюзий - Татьяна Леванова

Маша упала на колени, причем целлофан оторвался со второй штанины, и принялась обшаривать придорожную траву в поисках прутьев.

— Есть, — крикнула она, воздев находку над головой, и ее моментально вышибла у нее из руки вторая колючка. Девочка пугливо пригнула голову, подобрала палку и подползла на коленях к лежащему неподвижно мужчине. Дотронулась до клубка палкой, и вдруг из него вылезли два круглых глазика на тонких ножках. Они с крайним изумлением осмотрели палку, спину и, наконец, уставились на Машу.

— Что там? Чего ты ждешь? — занервничал Кармин.

— Оно живое, — ответила Маша.

— Само собой, ежовое дерево созрело. Какой семицветик посадил его на окраине города, хотел бы я знать. Ну, не жди, пока он заговорит.

— Заговорит? — дрожащими губами повторила девочка.

— Слушай, — сказал клубок, — а где мама?

Маша села прямо на дорогу, выпустив из рук палку. Ее тут же подобрал Кармин и, повернувшись на бок, наугад огрел себя по спине. Клубок скатился, презрительно посмотрев на охранника, проворчал:

— Подумаешь…

А потом покатился куда-то в кусты, не переставая звать басом:

— Мама, мама, мама…

Кармин покрутил головой, с озабоченным видом прислушиваясь к себе, сказал:

— Вот семицветик, сам себе его вколотил в спину, аж онемело все.

— Вас заело на семицветике? — не выдержала Маша.

— Не читай мне мораль. О, да и тебя тоже зацепило, рука ободрана.

Маша посмотрела на руку — на большом пальце свежая царапина, видимо, колючка ободрала.

— Что это за зверь?

— Колючку тебе на язык, зверь, — Кармин пытался ощупать свою спину, — звери на островах-городах не водятся. Это было ежовое дерево, надо сообщить Лиственникам. Завтрак, кстати, отменяется.

— Почему? — возмутилась Маша.

— В течение суток тебе надо выпить пять литров воды, не меньше, чтобы вымыть из организма яд. И не вставай, тыковка! Здесь где-то еще есть ежики.

— Почему тыковка? — вздохнула Маша, следуя за Кармином на четвереньках.

— Если семицветик оскорбляет твой слух…

Они проползли совсем немного, Маша даже не успела сбить коленки, когда им навстречу попалась группа высоких, накачанных людей в зеленой форме. Они принялись хихикать при виде ползущих путешественников, однако, стоило Кармину упомянуть о ежовом дереве, лица моментально посерьезнели. Маша встала, вздохнув с облегчением, и они с Кармином отправились в город, который уже виднелся из-за деревьев, переливаясь, словно именинный торт со свечками. Девочка запустила руку в карман за зеркалом, чтобы привести себя в порядок, и замерла, наткнувшись на что-то круглое и колючее. Оно пока молчало и глазки не высовывало.

Пока Маша исследовала растительного ежика, Кармин успел уйти довольно далеко и теперь окликнул ее с недовольным видом:

— Тебе что, плохо?

— Нет, все хорошо, — дрожащим голосом сказала Маша, услышав, как колючка прошептала с нежностью: «Мама». Выбросить ежика, даже ядовитого, рука не поднималась.

— Этот город никогда не спит! — воскликнула Маша и была права. Все также небоскребы в виде люпинов переливались огнями, в открытых кафе сидели люди, работали газетные и цветочные киоски, над фонарями звенела мошкара, вот только светляки пропали да исчезли с улиц парочки, уступив место школьникам и деловым людям с зелеными папками в руках.

Из кафе вкусно пахло чем-то жареным, в животе у Маши заурчало, и даже ежик в кармане заволновался.

— Кармин, а Кармин, — жалобно позвала Маша. — Я есть хочу.

— Завтра, — буркнул он.

— Вы же вроде лечебная травка.

— Издеваешься?

— Ну зайдем хоть воды выпьем, — ныла Маша. Ежик крутился в кармане все сильнее. Странно, но его шипы не кололись, а только щекотались.

— Да что ты ерзаешь? — Кармин положил руку ей на лоб. — Океан Великий, да ты вся горишь! Словно не царапину получила, а на ежиках спала.

«Почти», — подумала Маша. Он слегка поскреб ногтями ее виски, а потом дунул в глаза.

— Наверное, дело в особенностях твоего организма, яд действует сильнее. Хорошо, зайдем в кафе, тебе дадут птичьего бульону и воды с лимонным соком. Постарайся выпить как можно больше.

У Маши начала кружиться голова, ноги подкашивались от слабости, но Кармин провел ее мимо трех открытых кафе, ворча про себя, что в них слишком много народу, а сбежавшую «задумчивую» наверняка объявили в розыск. Наконец они остановились у дома, похожего на куст с колокольчиками, к которым вели ажурные лесенки. Сквозь сиреневые полупрозрачные лепестки светили огоньки и угадывались силуэты людей. Некоторые из лепестков были отогнуты, и Маша поняла, что это двери и окна.

Кармин помог Маше подняться в один из бутонов, бережно усадил ее в плетеное зеленое кресло, потом пошептался с хозяйкой, стройной красивой женщиной в брючном костюме малахитового цвета, обтягивающем ее, словно вторая кожа. Когда она склонилась над обессилевшей Машей, та сказала:

— Ой, хозяйка Медной горы…

— Хозяйка Сиреневого колокольчика, — улыбнувшись, поправила она Машу. — Скажи, тебе воду с лимоном подсластить или не стоит?

— Не стоит, — ответила Маша и закрыла глаза.

— Что с ней? — спросила хозяйка у охранника.

— Отравлена ежовым деревом. Я ввел ей седатив, чтобы она расслабилась, ей нужно сбить температуру, — объяснил Кармин 212. — Скажите, у вашего монитора есть выход на главный терминал?

— Конечно, — ответила женщина, — идите работайте. Я дам вам знать, когда бульон будет готов.

Монитор был в соседнем бутоне, туда следовало подниматься по другой лестнице. Кармин оглянулся на обмякшую в кресле девочку в старых оранжевых шортах и грязной футболке. Ему не хотелось оставлять ее одну, беспомощной. Но в соседнем бутоне не было удобных кресел, там играла музыка и танцевали люди.

— Я быстро, — сказал он ждущей его решения хозяйке, — позаботьтесь о ней. И обязательно дайте мне знать, если что случится.

Маша пребывала в заторможенном состоянии, она не могла широко открыть глаза, но сознавала, что вокруг нее происходит, и даже подсматривала из-под опущенных ресниц. Ежик в кармане вел себя беспокойно, может, он тоже был голоден. Девочка видела, как Кармин 212, помедлив на пороге, вышел из комнаты, и забеспокоилась, не бросит ли он ее, но подняться и побежать за ним сил не было. Хозяйка поставила перед ней кувшин сиреневого стекла с плавающими в воде разрезанными напополам лимонами, крохотными, не больше клубники. Налила немного в стакан, потом пощупала лоб у сидящей неподвижно девочки.

— Вы такая добрая, — прошептала Маша.