Владимир Мономах - Борис Васильев

Владимир промолчал.

— Вот твой долг и твой тяжкий крест, Владимир Мономах!

Всеволод встал, шагнул к дверям в большую трапезную, остановился вдруг:

— Пировать пора, сын!

Владимир тоже нехотя поднялся. Отец положил руку ему на плечо:

— И — о женитьбе подумать. Я тебе добрую невесту присмотрел. Принцессу из Австрийского Дома. Хороша дева.

— Да знаю я, — с досадой ответил сын.

Навстречу им вошел Свирид.

— Прости, великий князь. Срочное сообщение от моих разведчиков.

— Говори.

— Трое из разосланных по Европе убийц, посланных Вильгельмом, вышли к замку Кронборг. Двое были убиты, один сумел убежать.

— Найти во что бы то ни стало.

— Выслал своих людей, великий князь. Приказал взять живым и доставить в Киев. В крайнем случае — доставить мертвым.

— Ладно, коли так. Пошли косулю есть. Вкусная! На можжевеловых дровах.

— Придется отложить пир, великий князь. В стычке возле замка Кронборг убит один из охранников королевы Гиты.

— Как?.. — опешил Всеволод.

— Гита осталась всего с тремя охранниками, великий князь.

Помолчали, осмысливая новость.

— Ну и чего же вы ждете, сыны? — заорал вдруг великий князь Киевский. — Выехать тотчас же! Немедленно, в ночь! Боевая группа — одвуконь, гнать, не переставая, по лесным тропам! Обоз — по дороге через Менск с обычной охраной. Защищать английскую королеву Гиту, себя не щадя!

— Погоди, отец, — сказал Владимир. — Себя щадить мы не будем, но сначала надобно пообедать. Как там повар обещал?

— Никаких обедов!

— На можжевеловых дровах, да?

— Да, — машинально подтвердил великий князь, сообразив, что с немедленным выездом он переборщил. — Пообедать — это правильно.

— И мою личную дружину тоже надо подготовить и накормить.

— Прощения прошу, великий князь, но мне своих разведчиков тоже покормить надобно, — решительно сказал и Свирид. — И Владимиру добрых помощников выделить для боковых дозоров…

— Полчаса! — грозно прикрикнул великий князь. — Полчаса, и не минутой позже!..

— Час, батюшка, — упрямо сказал Мономах. — А ты за полчаса личного гонца пошлешь в Смоленск к князю Воиславу. Пусть своими устами твою просьбу князю передаст.

Великий князь насторожился.

— Какую еще просьбу?

— Пусть князь Воислав своими конниками дорогу на Менск перекроет, — сказал Владимир. — И пусть они проверят, так ли уж грозны убийцы, посланные Вильгельмом, как нам о том перепуганные беженцы рассказывают.

— Верно, — одобрил великий князь Всеволод.

— Я — к дружине.

— И я — к дружине, — сказал за Владимиром Свирид.

— Ну, ступайте, сыны, — вздохнул великий Киевский князь.

Но прошел Владимир не к дружине, а на женскую половину дворца. К матушке.

— Матушка светлая моя!

— Знала, что непременно попрощаться зайдешь, — великая княгиня улыбнулась сыну, поцеловала его в лоб. — Какую кручину на сей раз батюшка на тебя возложил? В Австрию сватает?

— Ох!.. — вздохнул сын. — Как девку красную. Ну, ей-богу.

— Наслышана, — усмехнулась княгиня Анна. — Во всех странах государи дочерей за рубеж отдают, а он сына на торг выставил.

— Выходит, так.

— А почему, знаешь?

Владимир неуверенно пожал плечами:

— По-своему хочет…

— Любит он тебя, очень любит.

— Но я же уже взрослый, — жалобно сказал Владимир. — Усы уже торчат…

— Вот твоего батюшку это и пугает. В этом и заключается отцовская ревность к любимому сыну и наследнику.

— Я Гиту Английскую и в глаза не видал, к чему же тут ревновать?

Великая княгиня Киевская ласково погладила сына по голове.

— Ты — мечтатель, и это прекрасно. Слабые духом мечтатели портят жизнь и себе, и близким своим, но у тебя могучая воля. И ты всегда будешь добиваться того, о чем мечтаешь.

— Я не знаю, я… — растерялся Мономах.

Где-то во дворе раздались громкие голоса. Дружина искала своего вождя.

— Тебе пора, сын. — Мать обняла его и поцеловала. И шепнула на прощанье: — Никогда не предавай свою любовь, сын. Никогда, запомни!..

— Не предам, матушка, — сказал Мономах.

И вышел.

Личная дружина Мономаха насчитывала сто человек. Или, точнее, сто три — с воеводой и двумя личными телохранителями-дозорными. Добрынька легко управлялся со своими лошадьми, но Ратибор, кое-как освоивший одного коня, так и не мог толком управиться сразу с двумя.

— Добрыня и Ратибор — в дозор по обе стороны дружины, — приказал Мономах. — Старший — Добрыня.

— На заводного коня пересаживайся быстро, Ратибор, — строго выговаривал другу Добрыня, разбирая поводья. — И не жди команды, как на ученьях. Ну, с Богом.

Великий князь Всеволод наставлял в это время личного гонца к князю кривичей. Бился, чтобы гонец наизусть — слово в слово — выучил его устное поручение на случай, если кто перехватит.

— Ну, еще раз перескажи, что я велел передать князю Воиславу.

— Пусть князь Воислав своими конниками дорогу на Менск…

— Да не гундось! Четко передавай!..

— Пусть князь Воислав…

— Четко!

— Пусть князь Воислав…

— Не гундось!

Потому провожать Мономаха вышел Свирид. Да не один.

— Плохие у тебя, брат, дозорные, — усмехнулся Свирид, глядя на Добрыньку и Ратибора. — Один в лесу дров целый воз наломает, второй о красной девице размечтается, тобою больно уж избалован.

— Какие ни есть, — с неудовольствием ответил Владимир.

— Нужны умеющие видеть, и такие есть у меня, брат, — со значением произнес начальник разведки. — Опытные, зоркие, хорошо обученные. Одним словом — разведчики. Христиане к тому же, что в Европе немаловажно. Это тебе дозорные по шуйце и по деснице. Федот и Савелий.

Из-за спины Свирида враз вышагнули рослые молодцы и склонили головы пред сыном великого князя.

— По обе стороны, — коротко приказал им Свирид. — Глядеть в четыре глаза, слушать в восемь ушей.

Разведчики, дружно кивнув, вскочили на своих коней и встали поодаль от выстроившейся к походу колонны.