Собака Раппопорта. Больничный детектив - Алексей К. Смирнов

Александр Павлович подтянулся и кивнул.

— Вы покидали отделение?

— Да. Около двух часов ночи меня вызвали в приемное отделение.

Следователь удовлетворенно замычал, зная уже, что Кумаронов был, согласно предварительному заключению эксперта, убит приблизительно в это же время.

— Расскажите подробнее, — велел следователь. — Зачем вас позвали? Кто конкретно?

Прятов застенчиво улыбнулся и развел руками:

— Я и сам не пойму. Это была какая-то ошибка. Или чья-то дурацкая выходка. Я спустился вниз, но мне сказали, что я им не нужен. Я прошелся по кабинетам, поискал — мертвая тишина…

Он рассказывал возбужденно, в неподдельном волнении.

— Кто, по-вашему, мог сделать ложный звонок?

Александр Павлович вскинул брови:

— Да кто угодно. Здесь такой бардак… Даже больные могли подшутить. Нет, что это я — наверняка больные… Они однажды добрались до громкой связи в гинекологии и всем велели явиться в ординаторскую без трусов…

Следователь не улыбнулся, только вздохнул.

— И сколько времени вас не было?

Александр Павлович пожал плечами.

— Полчаса. Сорок минут…

— Сорок минут ходили по кабинетам?

— Я постоял в вестибюле, подождал — мало ли что… Покурил в туалете…

— Кто-нибудь может подтвердить, что вы именно постояли и покурили?

Прятов задумался.

— Сестры приемного покоя… я же говорил с ними, когда спустился.

— Когда спустились, вот именно. Вам ответили, что вас никто не звал. А дальше? Эти сестры — что, пошли с вами по кабинетам? И в туалет с вами пошли курить?

— Нет, — Прятов опустил голову и уставился в пол. — Обычно они ходят, но на этот раз не пошли. Я был один.

Он подумал о гинекологе, которого видел в смотровой, но тот был настолько занят, что на него нечего было надеяться.

— А вы их звали с собой?

— Не звал, к сожалению.

— Понятно. Кем был принят звонок?

— Медбратом, его зовут Михаил.

— Вы сами не разговаривали с тем, кто вас якобы вызвал?

— Нет, только он. По местному телефону.

Следователь перевернул лист и задумался.

— Что вы можете сказать о поведении вверенной вам палаты в ночь вашего дежурства?

— Все было тихо.

— Вы заходили внутрь проведать больных?

— Нет, не заходил.

— Почему? Это ведь входит в ваши обязанности?

— Не совсем так, — лицо Александра Павловича пошло красными пятнами. — Среди них нет острых больных, требующих постоянного наблюдения. Им оказана помощь, они проходят стандартный курс планового лечения. Никого не лихорадит, ни у кого не расстроен кишечник. Не было никакой надобности заходить и проверять. Когда кто-то нуждается в наблюдении, мы так прямо и пишем в истории болезни, в листе назначений: наблюдение дежурного врача.

— А кто писал назначения для девятнадцатой палаты? Не вы ли сами?

— Я сам.

— Понятно. Значит, вы самостоятельно решали, кого вам наблюдать, а кого — нет?

— Получается, что так.

— Хорошо, — следователь подробно все записал. — А как же соблюдение режима? Точнее, его нарушение? Давайте говорить начистоту: дело выглядит так, что ночью в отделении состоялась пьяная ссора, и кто-то ударил вашего больного бутылкой по голове, в туалете. Как же могло получиться, что вы не в курсе?

— Было очень тихо, я повторяю, — не сдавался Прятов. — Насколько я понимаю, все произошло, пока меня не было. В отделении оставался средний персонал: медбрат и медсестра. Спросите у них.

— Спрошу, — зловеще пообещал следователь. — Что вы можете показать о потерпевшем?

— Ничего ценного, — быстро ответил Александр Павлович, думая о жалобе — успел ее написать Кумаронов или нет? Отправить по назначению, судя по поведению Дмитрия Дмитриевича, не успел точно.

— Вот это уже странно, — нехорошо улыбнулся тот. — Вы же его лечили!

— Довольно недолго, — парировал Прятов. — За пару дней человека не узнаешь. Или вас, может быть, диагноз интересует? Анализы? Лечение?

— Диагноз мне уже известен, — покачал головой следователь. — Меня интересует личность и ваши отношения с этой личностью. Неужели у вас даже первого впечатления не осталось?

— Нет, — как можно суше ответил Александр Павлович. Он очень глубоко переживал происходящее и сжал кулаки. Следователь покосился на них:

— Почему вы нервничаете?

— Собираюсь с силами, — измученно повинился Прятов. — Я все-таки с дежурства. Доктор не лошадь.

— Понимаю. И все же — как насчет первого впечатления?

— Если вы о личности, то оно, повторяю, довольно блеклое. Человек, как человек… — Он чуть было не брякнул, что Кумаронов был блатным, но вовремя сообразил, что вывести это следователь никак не мог сам, так как Кумаронов попал в общую палату. И просвещать следователя ни к чему, иначе можно навредить Николаеву и Васильеву. Тогда ему точно конец.

Следователь с минуту подумал.

— В отделении не было посторонних? — спросил он резко. — Вы никого не встретили? Родственники, гости из других отделений?

Прятов решительно отвечал, что посторонних не было.

— Распишитесь, — приказал гость.

Следующей была допрошена Марта Марковна, которая не сообщила ровным счетом ничего, но чем-то расположила к себе следователя.

Он откинулся на спинку стула и даже немного отъехал на нем из-за стола, наслаждаясь искренним волнением Марты Марковны. И начал беседу со своего излюбленного вопроса: что, дескать, она может рассказать по сути дела?

Та схватилась за свою областную мясомолочную грудь.

— А что я? Я-то что знаю? — спросила она испуганно. — Вон у них спрашивайте! — Марта Марковна свела глазки в кучку и указала пухлой рукой на дверь. — Такая пьянь, такая сволочь, все до единого, не люди, а скоты!..

Следователь согласно кивал, сдержанно улыбаясь.

— Ну а все-таки? — повторил он настойчиво. — Не ссорились, не дрались между собой?

Марта Марковна испуганно замахала руками.

— Я что им, сторож? Избави бог! Каждое утро выгребаем эти проклятые пузырьки, и когда же они все упьются…

Следователь остановил ее жестом.

— Хорошо, — он вновь улыбнулся, и видно было, что эта гримаса ему непривычна. — А что вы скажете о вашем молодом докторе?

— Молодой, — с готовностью кивнула старшая сестра. — Образованный. Вежливый и культурный, со всеми на "вы". Ни разу пьяным не видела, ни разу запаха не учуяла…