Красный Рыцарь - Майлз Кэмерон

Сидхи изящно приземлился на открытое пространство перед окаменелым дубом, хотя воздушная акробатика требовала определенных умений.

— Я здесь.

Шип кивнул.

— Благодарю тебя. Мне нужно, чтобы ты осмотрел нижнюю долину на востоке, — повелительно произнес чародей. — Сейчас там люди. Вооруженные. И, возможно, очень опасные.

— Разве может человек быть опасным для меня? — спросила виверна.

Сидхи посмотрел Шипу в глаза, потом расправил крылья. Их размеры поистине впечатляли. Когда абнетог приходил в ярость, даже колдун опасался его.

Шип опять кивнул.

— У них есть луки и другое оружие, которое может сильно тебя поранить.

Сидхи издал горловой звук.

— Тогда почему я должен помогать тебе? — спросил он.

— Не я ли очистил глаза твоих детенышей, когда их окутало пеленой во время зимы? Не я ли отдал тебе гору с теплыми источниками для гнезда твоей самки?

Шип сделал жест, показывающий, что он и дальше будет лечить больных виверн.

Сидхи расправил крылья.

— Я собирался на охоту, — заявил он. — Я голоден, а ты позвал меня, будто собаку. — Размах его крыльев становился все больше и больше. — Хотя, вполне возможно, мне захочется поохотиться на востоке. Может быть, я даже увижу твоих врагов.

— И твоих врагов тоже, — устало произнес Шип.

«Почему они все ведут себя как дети?»

Виверна откинула голову назад и закричала, взмах крыльев — мгновение разверзнувшегося хаоса, и она взмыла в небо. Воздушный поток оказался столь сильным, что на стоявших поблизости деревьях почти не осталось листвы. Такое не под силу ни одному ночному ливню.

Шип обратился к собственной силе — мягко, нерешительно, подобно человеку, поднявшемуся с кровати темной ночью для того, чтобы спуститься по незнакомой лестнице. Мысленно он отправился на восток — дальше и еще дальше, пока не нашел то, что всегда искал.

Ее. Леди на Скале.

Он изучал стены, как человек, проводящий языком по бальному зубу. Она там, закутанная в кокон своей силы. И рядом с ней появилось нечто чуждое. Он не мог понять, что это, поскольку крепость обладала собственной силой и ее древние знаки не пропускали его.

Шип тяжело вздохнул. Шел дождь. Он сидел под капелью, пытаясь насладиться ароматами расцветавшей вокруг весны.

Танксис убил монашку, из–за этого у настоятельницы стало больше солдат. Он сам позволил переменам начаться и теперь не был уверен, стоило ли. И размышлял, а не ошибся ли он.

Дезидерата[25] возлежала на кушетке в верхних жилых покоях дворца, наслаждаясь вкусом недавно созревшей черешни и сменой погоды, наконец–то пришла весна. Ее любимая пора года. После Великого поста наступит Пасха, затем день Святой Троицы, а там рукой подать до сезона пикников, гуляний у реки, свежих фруктов, цветов, хождения босиком…

…и рыцарских турниров.

Вспомнив о них, она вздохнула. Няня Диота скорчила неодобрительную гримасу за ее спиной. Дезидерата увидела это в зеркале.

— Мне что, и вздохнуть нельзя?

Диота распрямила сутулую спину и подбоченилась, уперев руку в бок, как делают беременные. Пальцами второй руки она принялась перебирать роскошные четки, висевшие на шее.

— Вздыхаете, словно падшая женщина, удовлетворяющая очередного клиента. Простите, госпожа, за столь грубое сравнение от старухи…

— …знающей вас с младенчества, — закончила королева. И действительно, Диота прислуживала ей с тех пор, как ее отняли от материнской груди. — Неужели? А что еще, няня, тебе известно о вздохах проституток?

— Миледи! — Диота прошла вперед, осуждающе погрозив пальцем. Обойдя ширму, она остановилась как вкопанная, будто натолкнулась на невидимую преграду. — Боже милостивый! Да наденьте же вы на себя хоть что–нибудь, дитя, не то простудитесь! До весеннего тепла еще далеко, лапонька!

Королева рассмеялась. Обнаженная, она лежала под лучами ласкового весеннего солнца. На смуглой коже отражались изъяны стекла в оконной раме верхних покоев, а вокруг Дезидераты раскинулся океан светло–каштановых волос. Желая угодить няне, молодая женщина прикрылась от солнечных лучей, и почудилось, будто она сама источает свет.

Дезидерата поднялась и встала перед зеркалом — самым большим в королевстве. Оно было сделано специально для нее, чтобы она могла любоваться собой: высокими сводами стоп, стройными ногами, округлыми бедрами, глубокой ямочкой пупка, упругой грудью, прямыми плечами, лебединой шеей, волевым подбородком, сочными губами, прямым носом и большими серыми глазами с пышными ресницами.

Королева нахмурилась.

— Ты видела новую фрейлину? Эммоту?

Няня приглушенно хихикнула.

— Она ведь дитя.

— У нее отличная фигура и осиная талия. — Королева внимательно осмотрела себя.

Диота хлопнула госпожу по бедру.

— Одевайтесь, иначе вас примут за распутную девку! — попеняла она, веселясь. — Ждете похвалу, не иначе. По сравнению с вами она — никакая. Ребенок. Еще грудь не выросла.

Улыбнувшись, няня добавила:

— Все мужчины подтвердят — вы самая распрекрасная на этом свете.

Королева продолжала придирчиво рассматривать себя в зеркале.

— Да, только надолго ли? — Она сцепила пальцы за головой, прогнулась назад, отчего ее грудь приподнялась.

Няня игриво шлепнула ее.

— Может, желаете, чтобы король застал вас в таком виде?

Дезидерата улыбнулась.

— Отвечу: «Да, хочу». Пусть застанет меня такой, и я скажу ему: «Вот она — я, твоя королева». А одетая или нагая, не имеет значения.

Няня отошла.

— Впрочем, лучше промолчу. Принеси–ка мне что–нибудь покрасивее. Да хоть коричневое шерстяное платье, которое так подходит к моим волосам. И еще золотой пояс.

— Хорошо, миледи, — Диота обеспокоенно кивнула. — Позвать ваших фрейлин, чтобы помогли вам одеться?

Королева с улыбкой потянулась, все еще поглощенная созерцанием себя в зеркале.

— Да, пожалуй, позови моих фрейлин, — сказала она и изящно опустилась на кушетку.

По настоянию сэра Хьюго места для мишеней на поле вдоль реки выбрали старшие по званию лучники. Подчиненные были недовольны: сначала им приказали вычистить лошадей скребницами для передачи в обоз, а теперь заставляют тренироваться в стрельбе, выходит, должный уход за животными откладывается. А ведь они скакали много дней, и в лагере не осталось ни одного человека, будь то мужчина или женщина, у кого под глазами не были бы заметны темные круги.