Подземные. Жив - Джек Керуак

остались банки – или может схожу к Адаму – но меня не тянет ходить туда слишком часто – я чувствую он теперь меня презирает, ваша дружба была, я вмешалась в то некое что-то которое у вас вроде…» «Никуда ты не вмешалась». – «Но тут кое-что еще – я не хочу выходить наружу, я хочу остаться внутри, никого не видеть» – «Даже меня?» – «Даже тебя, иногда господи я так вот чувствую». – «Ах Марду я весь в смятении – я не могу решить – нам следует что-то сделать вместе – я знаю что, я устроюсь работать на железную дорогу и мы станем жить вместе…» вот новая великая мысль.

(А Чарлз Бернард, огромность этого имени в космогонии моего мозга, герой прустовского прошлого в общей схеме какой я знал ее, только-лишь-фрискинской ветви ее, Чарлз Бернард который был возлюбленным Джейн, Джейн которую застрелил Фрэнк, Джейн с которой жил я, лучшей подруги Мари, холодными зимними дождливыми ночами когда Чарльз ходил по всему студгородку говоря что-нибудь остроумное, великие нетленки почтинездешнезвучащие фантомообразные и неинтересные если вообще достоверные но истинное положение и насущная до зуда важность не только Чарлза но и доброй дюжины остальных в световой сетке моего мозга, поэтому Марду видимая в этом свете, это маленькое смуглое тело в постели с серыми простынями в трущобах Телеграфного холма, громадная фигура в истории ночи да но лишь одна среди многих, сексуальность РАБОТЫ – тоже внезапная животная радость пива когда видения великих слов в ритмическом порядке все в одной гигантской архангельской книге с ревом проходят сквозь мой мозг поэтому я лежу в темноте тоже видя тоже слыша жаргон будущих миров – дамажехе элеоут экеке дхдкдк длдоуд, – д, экеоэу дхдхдкехгыт – лучше не больше чем лтхер эхе тхе макмёрфи из того дсадикат то которое он странно он делает мдодудлткдип – басееаатра – плохие примеры из-за механических ограничений машинописи, потока речных звуков, слов, темных, уводящих к будущему и удостоверяющих безумие, пустоту, звон и рев моего разума кой благословен или неблагословен суть где деревья поют – на забавном ветру – благосостояние верит он отправится на небеса – слова мудрым хватит – «Смарт Сбрендил», написал Аллен Гинзберг3.)

Причина почему я не пошел домой в 3 часа ночи – и пример.

2

Сперва я сомневался, поскольку она была негритянкой, поскольку она была неряхой (вечно откладывала все до завтра, неприбранная комната, нестираные простыни – да господи ты боже мой дались мне эти простыни) – сомневался поскольку знал что она была всерьез помешана прежде и снова запросто могла рехнуться и одна из первых вещей что мы сделали, в самые первые ночи, она пошла в ванную голой по запущенному коридору но дверь ее комнаты так странно скрипела что я услышал (улетев по чаю) будто внезапно кто-то подошел и стоит на лестничной клетке (типа может Гонзалес мексиканец типа бича или тусовщика вроде голубоватого такого который постоянно к ней наведывался по старой памяти о дружбе что она водила с какими-то пачуками из Трейси чтоб выхарить у нее каких-нибудь 7 центиков или стрельнуть пару сигареток причем постоянно обычно когда она была совсем на мели, иногда и чтоб забрать наличные пузырьки), думая что это должно быть он, или же кто-нибудь из подземных, в коридоре спрашивает «С тобой кто-нибудь есть?» и она голая, как ни в чем не бывало, и совсем как в переулке стоит себе и говорит: «Не-е чувак, приходи завтра я занята я не одна», такой у меня чайный глюк пока я там лежал, поскольку в стонскрипе двери был такой вот стон голосов, поэтому когда она вернулась из туалета я ей об этом рассказал (все равно рассуждая честно) (и веря что это в самом деле было так, почти так, и по-прежнему веря в то что она активно безумна, как на заборе в переулке) но услыхав мое признание она ответила что чуть не поехала снова и испугалась меня и чуть не вскочила и не выскочила прочь – по вот таким вот причинам, безумия, возобновляющиеся возможности для еще большего безумия, у меня были мои «сомнения» мои мужские скрываемые внутри сомнения насчет нее, поэтому рассуждал: «Я просто когда-нибудь возьму и отвалю и найду себе другую девчонку, белую, белые бедра и т. д., а это был великолепный роман и надеюсь я не причиню ей боли». – Ха! – сомнения поскольку она неаккуратно готовила и никогда не мыла тарелки сразу, что сначала мне не понравилось а затем я потихонечку стал видеть что вообще-то готовит она отнюдь не неряшливо и тарелки моет через некоторое время а когда ей было шесть лет (рассказала она мне позже) ее заставляли мыть посуду за всей семьей ее дядьки-тирана и мало того все время заставляли выходить в переулок темной ночью с мусорным ведром каждую ночь в одно и то же время где она была убеждена ее поджидало одно и то же привидение – сомненья, сомненья – которых нет теперь у меня в роскоши минувшего. – Что за роскошь знать что теперь я хочу ее навсегда к своей груди мою награду мою единственную женщину которую буду защищать от всех Юриев и от кого бы там ни было собственными кулаками и всем чем угодно, пришло ее время заявить о своей независимости, объявив, всего лишь вчера когда я начал это слезокнижие: «Я хочу быть свободной биксой со средствами и рассекать везде». – «Ага, познавать и трахать кого ни попадя, Побродяжка», думаю я, бредя прочь от того когда мы – я стоял на автобусной остановке на пронизывающем ветру а там было много мужчин и вместо того чтобы стоять рядом со мною она побрела прочь в смешном красном плащике и черных брючках и зашла в обувной магазин (ВСЕГДА ДЕЛАЙ ТО ЧТО ХОЧЕШЬ СДЕЛАТЬ Я СЧИТАЮ НЕТ НИЧЕГО ЛУЧШЕ ПАРНЯ КОТОРЫЙ ДЕЛАЕТ ЧТО ХОЧЕТ, всегда говорил Лерой) поэтому я иду за нею неохотно думая: «Она действительно бродяжка ну ее к черту найду себе другую биксу» (ослабевая в этом месте как читатель может догадаться по тону) но выясняется что она знала что на мне только рубашка а майки нет и значит лучше стоять там где нет ветра, рассказала мне позже, осознание того что она не разговаривала ни с кем голой в коридоре как и того что она не бродяжка а уходила чтоб увести меня туда где теплее ждать, что это было просто дерьмо, по-прежнему