План D накануне - Ноам Веневетинов

парень, педали и ни о чём не думай, слишком уж много комбинаций противодействия, усиление потока и дефицита, и благорасположения, веретено их не плетёт судьбу, эй-эй, что за банальщина, оно констатирует, а, не имея страсти вовсе, подводит данную ситуацию хоть клонов, хоть биоформ, хоть одушевлённых предметов к началу этой развёрнутой рекомендации: крути педали, кто бы ты ни был. Вообще в чём идея-то, вот что неясно, ну фабрика, ну витамин, ну всем рады, но конфликт интересов здесь наращивался искусственно, а не случился сам собой. Это напоминает не радение за наполненность жизней всех расселившихся кругом нашего заповедного леса орд, а повторяющийся с каждым новым днём плебисцит, с утерянными, разумеется, вопросами на голосование, счетоводы спутались с инициаторами, все подныривают под электорат и крутят педали.

Следующий уровень:

— Отсутствие кого-либо в округе отнюдь не непреложный факт, в дикой природе даже своим глазам нельзя доверять, помешает и ещё как, ты сам создал это, похоронная яма и не требуется, может вляпаться юное создание с корзинкой ягод, а может вляпаться и возрадоваться некий высокородный копрофаг с егерями, ну это тебя уже заносит, да чтоб здесь кто-то прошёл, тысяча лет пройдёт, какая вокруг красота и первозданность, нетронутость плев, и это меня-то заносит? оно предоставит растениям один или несколько дефицитных элементов, станет ещё красивее, чем в джунглях вокруг безымянной реки в Бразилии, чем в аквариуме, в выгоревшей слесарной мастерской ангелов, я говорю об уважении себя, что у тебя в последнее время сделалось не позицией одного человека по отношению к другому, а, максимум, внутренним принятием доктором обстоятельств чьей-то там судьбы, да полно тебе, встал, штаны натянул и пошёл пританцовывая, не думая о всяких там ампулах и меркаптанах, ты, парфюмер Бернарда Пикара, встал, убрал за собой, сбил сонливость подтяжками, последней дыркой в ремне, во внутреннем кармане распадаются на волокна бигуди с именем производителя на каждом…

— Давай начистоту, ты где раньше был? Писал негативный и позитивный сценарии и потом передумал?

— Я не передумал.

— Какое нехлёсткое отрицание.

— Не на это я теперь настроен.

— Слушай, а полагать себя борцом — это ты сам придумал?

Норд1671 соображал из последних сил, у него вены взбухли, две-три поперёк лба, бог хитрит, авансов едва ли дождёшься, чувствовал, что ввязывается в чью-то игру, может, и большую, возможно, и они в кругу детерминизма, и даже не ради достижения своей цели, он толком уже и не помнил о ней. Даже не по воле этих завуалированных игроков, а благодаря какой-то скользкой, неизъяснимой хитрости-мимесису, гладящей по голове в поисках рожек и питающейся мусором из-под клавиш чьей-то «Олимпии».

— Ох уж этот нонконформизм интеллектуала… Так вот, я шепну тебе имена дежурных, пойдёшь к ним и… тут ты должен будешь что-то придумать.

— Ну это вообще не напоминает чёткие инструкции.

— Ладно, уел. К тому же придётся выкрасть у одного ключи, да, без кражи ключей в таких делах ничего не выгорает.

— Как образ святого от драконьего пламени?

— От второй ниши справа, из которой ещё протаскивает молекулами осмия, двери первая, третья и напротив третьей.

Едва снова не потерял сознание у него на глазах, это могло бы гибельно сказаться на успехе предприятия. Поэтому сполз по стенке только в коридоре.

Понятно, что там была Ялтинская киностудия, наследие Ханжонкова, эта универсальная мачта и прочее, эта импрегнация дореволюционной России, ощутив которую я тогда сказал себе, эге, это неспроста. Но студия мне сразу не подходила, там я не чувствовал, что после съёмок смогу совершить монтаж. А вот Крым подходил.

Крым, полуостров, чья сухопутная граница, никогда не записанная либо ещё каким-то образом не выраженная корректно, дублирует границу Парадиза. Этот таинственный остров, колыбель колонистов, тур кругосветки, сегмента, отпуска, всего на свете. Сёдла из скал, природа, оперирующая зрительными образами похлеще Эйзенштейна, сопоставление кусков, приводящее к любви и потере бдительности. Я бродил там, вверх или вниз, вдоль побережья, повторяя месяцы бухт, босиком, в одиночестве, размышляя о мировой рентабельности заложенной в кино идеи, о погружении в гущу массы, но не для того, чтобы узнать, чего она хочет, а с целью смешения с ней, чтобы прятаться на виду, отнюдь не всегда буквально, такая киноэкспедиция в душу, умственный эксперимент. Мне и в голову не приходило снимать пещеру в павильоне на «Мосфильме», и я искал пещеру.

Веки, словно отражающийся во рву подъёмный мост, вздрогнули. Он этого ждал, сел рядом, чем уже заинтересовал, ведь тот не возвратился ко сну. Ох уж этот Норд2134, вот кто ненадёжный кандидат. Прослыви он хоть своенравным или там непредсказуемым, нет, Норд2134 был монументально ненадёжным, шаткость — его платформа, от которой отталкивалось всё, что есть он, Норд2134, не свойский малый, не близкий друг, не свидетель преступления.

— Неужели ты предлагаешь мне вступить в заговор?

— Называй как хочешь, но, если это по плану, а это по плану, то ты уже с нами.

— Хм, похоже, я знаю, о ком ты говоришь, — он необычайно возбудился, глаза блуждали по залу. — Лес рубят, щепки летят.

— Успокойся, никто наш лес не вырубит.

— Они мои соседи на чтениях…

— Ну же, продолжай.

— Только пойдёт что-то стоящее, вроде солнца-японца, эти отвлекут на жало-кинжала.

— Тебе слышны их разговоры? — он подался вперёд.

— К моему великому…

— О чём они?

— Да не слушаю я, даже…

— А надо бы было.

— Ну, обсуждалась пара ситуаций, что-то про соляные галереи…

— Так, так, так.

— Впрочем, что это я, ты же такой весь… загадочная и ко всему прочему антиобщественная фигура, только вопросы, а как самого спросишь, делаешь вид, что это уже и есть твоя каторга.

— Неплохо подмечено. Но откуда ты узнал про каторгу?

— Придумка в ряду придумок в подлунном мире, а какой был план?

— Вероятно, дерзновенный, раз сейчас всё устроено в таком почти анимационном ключе. — С ним он чувствовал себя гораздо более в своей тарелке, а ко всему прочему и превосходство, взгляд посвящённого свысока.

— Надо полагать, в уме держалась мультивселенная, уравновешивание спинов, расширяющееся отстояние объектов и всё такое прочее, куда-то туда нас в нынешнем виде, а тогда обдумываемых как миллиард гальвано одного позитива в пустоте, но самого первого, и предполагалось отправить, но что-то закрутило проектных демиургов, может, междуусобица, а то и лишняя «и» краткая в трюизме…

— И вот мы там, где есть, носим с собой деревянные эполеты с нагелями, гнутыми под ключицы, пытаемся сгенерировать и дать аргумент…

— А потом говорят, да они справятся, чего им даже и не нужно, что там эти мотивационные корчи, всё равно все думают о